Идея инвариантности в современном знании

Хорошо известен тот факт, что на протяжении развития человеческого познания постановка фундаментальных мировоззренческих и научных проблем очень часто выражалась в парадоксально-антиномической форме.

В кризисных ситуациях, затрагивающих принципы обоснования нового знания или же мировоззренческие ориентации самого исследователя, философская концепция выкристаллизовывалась в виде системы антиномических проблем, то есть в тезисно-антитезисной форме, требующей безусловного выбора одного из противоречащих друг другу решений.

Можно предположить, что исторически изначально идея антиномического противопоставления имела дополнительный внутренний смысл — поиск единства, сопряженности, взаимосвязи. Противоположение, когда оно возникало, скорее, относилось к констатации амбивалентной природы противоположностей и в этом смысле — их способности ко взаимному диалогу. Думается, что подобная двухсоставность, двухосновность, «двусмысленность», лежащая в фундаменте антиномической проблемы, прямо выводит нас на тот срез понимания бинарного архетипа, который становится понятным через диалоговые отношения различных элементов культуры, их синтетическую природу. При всей парадоксальности такого «отрицательного» способа чтения идеи бинарных отношений он как нельзя лучше согласуется с мыслью о том, что встреча-диалог различных типов духовных практик в европейской культуре зарождается в «логове» бинарного архетипа.

В истории философской мысли классического периода хорошо прослеживаются три модели применения элементов антиномического дискурса для обоснования принципов знания: 1) древнегреческая апоретика (школа Парменида — «сократический метод» Платона — «Топика» Аристотеля); 2) раннехристианская и средневековая антитетика (ее проявление в антиномическом богословии Псевдо-Дионисия, а также в методе «да» и «нет» П. Абеляра); 3) «скептический» метод Канта, корни которого лежат в принципе «универсального сомнения» и классическом варианте идеи cogito.

Научное познание можно представить в качестве одного из самых удачных объектов для исследования феномена бинарного архетипа. Его «биополярная», «двухсоставная» природа обнаруживается не только в общетеоретических, но и в более специальных анализах.

Современная наука дает достаточное количество подтверждений этому положению. В частности, бинарность можно считать фундаментальной, предельной особенностью информации, поскольку каждый отдельный акт передачи сигнала от А к В фиксирует либо наличие, либо отсутствие какого-либо определенного изменения. Не меняют положения ссылки на вариативность информации, то есть на возможность многозначной шкалы оценок событий (например, процесс «начинается»; «неопределен»; «продолжается» и т.д.). Каждая из таких оценок может быть воспроизведена с помощью двоичного кода: процесс либо начинается, либо не начинается; он является определенным, либо неопределенным; продолжается, либо не продолжается и т.д.

Согласно теории, выдвинутой Ю.И. Кулаковым, идея бинарности применима в геометрофизике, в частности, для интерпретации уравнения Дирака в импульсном пространстве. Постулируется наличие двух множеств элементов, выражающих состояния элементарных частиц — начальные и конечные. Между данными множествами устанавливается отношение (чаще всего парное), что в конечном итоге позволяет говорить о том, что бинарные структуры представляют собой простейшие модели эволюции систем с началом и концом. Показательно, что данный метод анализа используется для характеристики как классических, так и постнеклассических моделей физического знания, например, при попытке объединения электрослабых и сильных взаимодействий.

В современной психотерапевтической практике большой популярностью пользуется метод так называемой парадоксальной интенции. Его специфика заключается в том, что при лечении пациента психолог использует технику сократического диалога, позволяющую как бы подтолкнуть пациента к открытию адекватного смысла событий, происходящих как вокруг него, так и в его собственной душе. Эта техника находит большое применение при лечении неврозов и навязчивых состояний. Основывается она на специальном использовании ситуации «раздвоенности» человеческого сознания.

Подобные примеры подтверждают, что идея бинарности, дуальности является не только сферой этнографического или же историко-философского анализа, но и областью научного поиска.

Нельзя не отметить наличия в специальной литературе (как отечественной, так и западной) анализов различных вариантов дискурсивных практик бинарного типа. Сами названия выделяемых методологических средств — «метод парадоксов», «апоретический метод», «метод альтернатив», как правило, подчеркивают их историческую связь с определенными философскими направлениями.

Сущность противоречивой ситуации в науке не может, тем не менее, быть описана через придание бинарному дискурсу статуса «метапринципа». Такое отождествление происходит, например, когда понятие антиномии в литературе употребляется в качестве синонима понятию проблемной ситуации. Проблемная ситуация не исчерпывается контрадикторно-конъюнктивной формой задания антиномии (А и не-А). Подобная интерпретация (хотя она чрезвычайно распространена) неизбежно вызывает вполне оправданные упреки в огрублении динамики процесса познания, излишней его «формализации». Было бы неверным предположение о том, что все многообразие противоречий в структуре проблемной ситуации фиксируется одним понятием, пусть даже столь эвристически важным, как антиномия-проблема.

Традиционным и хорошо разработанным методом выявления гибкости логических понятий является усложнение, универсализация, модернизация аппарата формальной логики, создание новых логических систем и процедур. Однако, как признают сами исследователи, занимающиеся этим вопросом, далеко не все проблемы соотношения формальных и содержательных аспектов познания решают этот подход. Например, известно, что многозначные, бесконечнозначные, нечеткие логики не снимают принципиальных антиномий. Так, в логике Л. Роговского возникает антиномия, средствами этой логики неразрешимая: система, включающая в себя диалектические положения, одновременно противоречива и непротиворечива.

Анализ современного состояния проблемы разрешения антиномических ситуаций бинарного выбора приводит к выводу об отсутствии сколько-нибудь разработанной теории.

Завершая состоявшуюся уже много лет назад известную дискуссию по проблеме противоречия, В.А. Лекторский отмечает: «Почти все авторы книги считают, что формальная антиномия «А и не-А» не является окончательным выражением объективного диалектического противоречия и должна быть разрешена, «снята» в какой-то «иной» структуре. Каковы способы этого разрешения, какова эта «иная» структура, какую роль играет формализация в этом процессе — по всем этим вопросам ведется дискуссия».

В такой форме проблема ставится уже много лет, однако классификации форм разрешения антиномий так до сих пор и не выработаны.

Но парадокс заключается в том, что, как только речь заходит о разрешении конкретных антиномий конкретных областей познания, предлагаемые классификации структурно распадаются на типологии, имеющие в основе подчас диаметрально противоположные основания, а собранное из этих оснований целое оказывается меньше суммы своих частей, трудно сочетается с общеметодологическими посылками. Такая разноголосица мнений свидетельствует лишь об одном: до сих пор не найдено какое-либо единое типологическое основание, на базе которого можно было бы рассмотреть способы выхода из ситуации антиномичности.

Антиномия не нуждается во внешне обозначенной категориальной парности; поскольку она по природе своей является своеобразным «эпицентром», стержнем проблемности.

Путь от антиномии-проблемы до ее разрешения описывается в последовательных категориях дилеммы — альтернативы — нового парадокса. Противоречие может получить разрешение как на стадии перехода от антиномии-проблемы к дилемме (наиболее вероятный «отрезок» для снятия антиномий), так и при переходе от дилеммы к альтернативе (наименее вероятный способ разрешения, чреватый возможными ошибками и нагромождениями новых антиномий). Переход же от альтернативы к новому парадоксу (или непосредственно от разрешенной антиномии к новому парадоксу) имеет общеметодологический смысл, поскольку свидетельствует о неизбежности возникновения новых фундаментальных антиномических проблем, являющихся следствием выхода научного познания на новые рубежи парадоксальности — предтечи новоявленных смыслов научности.

Выявленные закономерности естественнонаучного бытия бинарного архетипа в его антиномической «транскрипции» позволяют поставить проблему, связанную с социокультурными параметрами научного мышления. Мы рассмотрим одно из наиболее существенных отношений такого рода, имеющее общенаучный смысл.

Принято считать, что движущим стимулом развития познания является вечно воспроизводящееся реальное противоречие между его «вершинными» идеалами и ведущей к ним действительностью. В наиболее острые, конфликтные периоды это противоречие приобретает яркое аксиологическое звучание, озаряется ирреально-отчужденным, бессознательно диссонирующим смыслом из-за необратимых и трагических обращений идеалов в мифы, истин в идолы, необходимости познания в «познанную» необходимость. Закономерно встает эта проблема сегодня, в эпоху осознанного синтеза гуманитарного и естественнонаучного мировосприятия, когда наука из сферы единичного и особенного переходит в сферу всеобщего, и к анализу ее уже нельзя подходить вне социального, общечеловеческого контекста.

Парадоксальная ситуация возникает здесь, в частности, в связи с ролью мифов, связанных с развитием фундаментальных научных представлений.

Под позитивно значимым научным мифом понимается безусловно отрицаемая (или, во всяком случае, принимаемая за ложную, исторически преходящую) модель научно-рационального знания, на смену которой приходит новая фундаментальная парадигма. Такое понимание научного мифа мы отличаем от той формы социальных архетипов, которая реализуется в процессах мистификации общественного бытия и оказывает неизбежное влияние на науку, подчиняя ее, полностью или частично, своей тотальности.

Очевидно, что ценности культуры не могут выражать собой антагонизирующего синдрома «всеобщей борьбы». Это, казалось бы, тривиальное положение далеко не всегда воплощается на практике. Во все времена история (и история науки, в том числе) была лучшим учителем. Одним из ее уроков, в котором таится разгадка глубинной антиномии человеческого мышления, является устремленность к демифологизации идеалов социальной действительности в их сопряженности с идеалами фундаментальной науки.

В современной культуре одним из существенных философских суждений является мысль о том, что бытие человека в мире подобно отражению в зеркале. Линии этого отражения определяют основные жизненные проблемы, «раздачу ролей», саму жизненную «игру». Мир, в котором мы существуем и в который смотримся, состоит из бесконечно раздваивающихся зеркал и неисчислимого количества отражений. Древняя мудрость «человек есть мера всему», изреченная философом Протагором, изначально фиксирует амбивалентную природу такого отражения: бытие смотрится в человека, не находя в нем окончательного ответа, но существует «иное бытие» (инобытие), в которое смотрится сам человек и также не находит ответа.

Теория бинарного архетипа, как и его антропологический феномен, имеет, на наш взгляд, решение через теорию инварианта. Мы считаем, что XXI век стремится к введению новых парадигм научного обоснования любых фактов. В конечном итоге, все науки глобализируются и стремятся к одному – истине. На наш взгляд, для такого объединения идеальной становится теория инварианта.

Поскольку процессуальная деятельность человека всегда конкретна, то и вещи, вовлеченные в процесс, должны восприниматься конкретно, в привязке к системе восприятия и к конкретному познающему деятелю. В разных системах познания, в различных процессах деяний одна и та же вещь проявляет себя различным образом, образуя другие связи и вступая в многообразные отношения. Как считает Л.В. Суркова, идея процессности социального бытия, развиваемая В.Е. Кемеровым, довольно продуктивна и эвристична. В этом случае, активный инвариантный деятель будет той границей, где ценность одновременно со смыслом рождается на пересечении пространственно-временных линий поля сознания социума. «Там, где спонтанная творческая активность сознания субъекта приходит в состояние резонанса одновременно как с «временным», так и «пространственным» измерением социальной реальности, возникает точка рождения нового смысла и одновременно новой ценности» [8].

Свойство, как функциональная форма существования индивида, проявляется в виртуальных состояниях, которые через механизм рефлексии формируют будущие события. Благодаря непрерывно возникающему полю событий, человек приобретает способность взглянуть на себя со стороны и приобрести возможность инверсного конструирования. Возникающая таким способом реальность приобретает состояния активной границы, когда своё есть синтез проявленного вовне, как в зеркале, через поверхность иного. Данный механизм порождения инвариантного деятеля как активной границы возникновения, существования и уничтожения процесса позволяет рассматривать более сложные системы взаимодействия субъектов. В подобных самоорганизованных системах спонтанно порождающиеся механизмы рефлексии позволяют объяснить становление универсального и бесконечного человека в любом развивающемся индивиде. А.С. Арсеньев предложил аналогию взаимосвязи рефлексии и трансцендирования с геометрическим представлением инверсии на круге. Это позволило В.И. Слободчикову сделать обобщающий вывод о том, «что, чем глубже рефлексия, т.е. осознание все более глубоких слоев психики, внутреннего Я, тем более расширенным оказывается трансцендирование, выход за границы наличного бытия, осознание своего единства с Миром как целым» [3]. Но менять границы своего и чужого существования, как челнок, переплывая с одного берега на другой, связывать и ухватывать весь процесс в целом возможно только в том случае, когда активная граница и инвариантный деятель формируются как самоподобные объекты единовременно. Тогда появляется возможность через процесс формирования границы как инвариантного деятеля активно осуществлять трансформацию своих состояний в событийную онтологическую деятельность. Свойство как единство внешней формы и внутренней структуры, выходя за пределы существования одной вещи, продолжается в другой, истончая одну, обогащая другую, гармонизирует и соразмеряет жизненный поток во времени и в пространстве. Благодаря деятельности по созданию состояний в едином процессе своего существования, человек обретает возможность транслировать знания из внутренней сферы во внешнюю без потери смыслового и ценностного содержания.

Как сказал М. Хайдеггер, «временность есть бытие сущего, а истина есть сущностное бытие». Событие есть синтез бытия и времени, в котором они исчезают как самостоятельные сущности, приобретают функцию соответствовать друг другу. Событие синтезирует смыслы многообразия самобытия и используется в качестве способа выражения динамики отношений человека и бытия. «В событии, - как подчеркивает Керимов Т.Х., - обнаруживается освоение как сбережение своего собственного, которое отчуждает самое себя» [4, с. 823]. Категория «событие» дано, а не задано, как категория «самобытие», и оно призвано заполнить брешь и пустоту между феноменом и ноуменом, между явлением и сущностью. Тем, что оно дано, оно формирует границу собственного события, оно не является и не выходит в присутствие, но тем самым его создает, оно не может стать объектом восприятия или чистым предметом познания внешним к самому познающему. Само событие, как самобытие, будучи границей бытия, маргинализирует бытие; как граница, оно лишено онтологического статуса, но, в тоже время, именно благодаря такой способности разграничивать место бытия на внутреннее и внешнее, событие созидает деятельного человека. «Событие лишено самотождественности, которая подвешивается на структурно бесконечном отношении к другому событию. А это означает, что событие ничего не значит вне системы становления сущего» [4, с. 823]. Получается становление человека одновременно с событием его поступка с ним самим. Гносеологическая триада «вещь, свойство, отношение» завершается в диалектическом синтезе в процессе предметной деятельности. Переход на онтологию субъективности происходит в осуществлении становления человека; это становится возможным в свободном творчестве и общении с себе подобными. Реализация становления в онтологическом аспекте осуществляется в диалектической триаде «состояние, событие, поступок». Пересечение онтологического и гносеологического триединства порождается процессуальной методологией, благодаря которой формирование инвариантного деятеля происходит не в силу одной внешней или внутренней необходимости, а в силу, согласно Батищеву Г.С., «свободного творчества и глубинного общения» [1].

Обыденный мир фрагментарен, восприятию он дан не связанным, а случайно соединенным. Соседствование моментов жизненного опыта не воспринимается сознанием в виде состояний единого процесса, в их органической взаимосвязи, а представляется ситуативным, хаотичным скоплением. Дискретность бытия, как заданность существования человека, отражена в квантованном восприятии окружения и своего взаимодействия с миром. Чувство полноты как согласованность образа жизни человека с его мировоззрением и поступками требует для своего идентичного бытия введения понятия процесса. Дискретность воспринимаемой реальности, данная человеку в процессе общения и познания, необходимость постоянной самоидентификации получаемых знаний о своем состоянии во времени и в пространстве постоянно ставит проблему обоснования категории «процесс» в неклассической методологии.

В этом случае, достигается непрерывность приобретаемого опыта при созидании индивидуального полноценного бытия. Процессуальная методология инвариантного деятеля позволяет через механизмы самотождественного становления согласовать различные состояния, события и поступки по принципу «всё в одном и одно во всем». Самоосуществление активного деятеля в состояниях и событиях своего становления происходит тогда, когда в любом орудии познания, общения и действия предметно закрепляется человекосоразмерная способность и сила.

В процессе научного познания, в процессе предметной практической деятельности и в процессе духовно-нравственного общения самореализация осуществляется в одинаковых механизмах саморазвертывания жизненного пространства осознания себя «здесь и сейчас». Процесс мыслящего бытия, или бытийствущего мышления для своего существования и развития, должен представляться в виде самотождественного субъекта развития, прикрепленного к определенной культурной системе отсчета через группу преобразования, которая реализует механизм самоидентичного подобия.

Группа преобразований приобретает онтологический статус как проекция органа идентификации субъекта и задается через систему необходимых и достаточных способов функционирования. Эти способы, как всеобщие средства, относятся к постнеклассической науке и расширяют понятие о рациональности, которое, наряду с рефлективным механизмом познавательной деятельности, содержит механизм взаимозависимости инверсии и трансцендирования. Экстраполирование геометрической «Эрлангенской программы» на гносеологию позволяет обогатить неклассическую рациональность такими средствами познавательной деятельности, как симметричность, транзитивность, относительность и дополнительность. При одновременном взаимодействии всех вышеперечисленных факторов в качестве эпистемических параметров активность инвариантного деятеля определяется как процесс идентификации с самим собой. Группа преобразований как орган единого организма в системе аутентичных элементов выступает целым и активным началом, порождающим другим процессуальные элементы познавательной структуры человека. Социум под углом зрения новой методологии рассматривается не как застывшая сверхзаданная структура, а как постоянный процесс порождения и поддержания связей. Свойства социума рассматриваются не как заранее заданные вместе с самой структурой, а как процесс порождения человеческого общения и сохранения связей между ними.

Мы считаем, что процессуальная методология при изучения трансформации социума и человека в нем, а также других топодинамических эффектов более адекватна динамической реальности, чем системный и деятельностные подходы. В предлагаемой модели человек как инвариантный деятель находится не просто в центре всей предметно познавательной конструкции, в процессе ее создания он самоконституируется. Изоморфные тенденции, как в формировании свободного деятеля, так и в протекании социального процесса, позволяют, отслеживая устойчивое существование одной из сторон, влиять на формирование устойчивости другой стороны. Это проявляется при «глубинном общении» между личностями как равноправными субъектами диалога, обсуждения и соавторства, при совместной деятельности на едином социокультурном пространстве. В настоящее время все более очевидна необходимость в этической составляющей всех современных наук, что, в свою очередь, наводит на мысль, что решающей характеристикой наук в будущем станет учет человеком своей соразмерности с природой.

Создающиеся при этом условия, в которых существует процесс, так переплетены с факторами и элементами системы, что нельзя заранее предсказать, что больше влияет на формирование и протекание самого процесса. Элементы как результаты перетекают в субъекты, формируя их заново, средства и способы взаимосвязи субъекта и объекта трансформируются в субъективные и объективные цели, которые образуют снова конечные результаты. В процессе становления человека все элементы деятельности равноправны, они взаимодействуют свободно только в той ситуации, когда средства, мотивы, цели, результаты и субъектно-объектные связи не могут быть отторгнуты от той ситуации общения, в которой осуществляется данный процесс. Каждый элемент самоидентифицирующего процесса в его содержании пронизан и освещен контекстом общения. Познавательный акт существования объекта самоопределен контекстом общения, онтологический акт существования субъекта самообусловлен ориентированностью на общение, каждый акт взаимодействия между субъектом и объектом нагружен герменевтическими смыслами. Активность одного субъекта в процессе общения означает свободное волеизъявление противостоящего ему другого субъекта, равноправность элементов общения означает наличие живой диалогической связи. Знание о протекании социальных процессов находится в прямой зависимости от осознания взаимодействующих актов полагания смысла деятелей создающих течение данного процесса. Смысл, полагаемый в деятельности каждого из равноправных субъектов общения, размещается на границе с другими смыслами, и потому участвует в созидательном процессе становления субъекта. Активная граница является источником и одновременно посредником процесса. Взаимопонимание, достигаемое в диалогической коммуникации, как одной из форм аутентичного процесса, есть нахождение той сферы взаимодействия, где каждый предшествующий субъект становится адекватен современному и равноправным участником диалога со всеми остальными, где смыслы находят свое само согласование. Участие в диалоговом общении, нахождение в постоянном взаимодействии на равных приучает считаться с мнениями других, сообразовывая своё поведение со своей собственной позицией, искать согласие, достигать общей меры урегулирования отношений. В этом случае человеческий фактор, как всеобщая мера любого процесса, предстанет не абстрактно, а с учетом данной жизненной ситуации. Тогда субъектом не будут распоряжаться, а он сам, выступая творцом данного процесса, будет участвовать в рождении и существовании своей собственной судьбы.

Решить вопросы о многообразии знаний в единую парадигму возможно, как нам представляется, через определение человечности и через понимание человечности в любых отраслях знания. Человек – это существо потенциально человечное, а человечность реализуется только в процессе вовлеченности в совместность самоодушевления.

В качестве вывода отметим, что современное знание должно быть триадичным, включающим в себя вариативность, процессуальность и человекомерность.

ЛИТЕРАТУРА

1. Батищев Г.С. Социальные связи человека в культуре \\Культура, человек и картина мира. - М.: “Наука”, 1987. - С. 90-135.

2. Сильвестров В.В. Место теории культуры в современном теоретическом знании \\ Сильвестров В.В. Культура. Деятельность. Общение.- М.: РОССПЭН, 1998.

3. Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Психология человека. Введение в психологию субъективности. - М.: “Школа-пресс”, 1995.

4. Современный философский словарь. /Под. ред. В.Е. Кемерова. – 2-е изд., Лондон –М., 1998.

5. Степанов А.А. Процессуальная методология инвариантного деятеля. \\Вестник ВКГТУ; № 4. - 2002. - С. 136-141.

6. Степанов А.А., Левина Т.В. Инвариант: от математики до языкознания: Аналитический обзор. – Усть-Каменогорск: ЦНТИ, 2005.

7. Степин В.С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М. «Прогресс-Традиция», 2000.

8. Суркова Л.В. Ценность науки: реальность и иллюзии \\Вестник Московского университета. Серия 7: философия. - № 1, 2002, с. 45-46.