Эмоции и языковая картина мира

В последние десятилетия лингвистика обратилась к изучению языка в тесной связи с человеком. Это определило антропоцентрический принцип в языкознании, когда изучение языка становится изучением говорящей личности. Под антропологической лингвистикой понимается, прежде всего, исследование человеческого фактора в языке. В центре внимания оказывается два круга проблем:

а) определение того, как человек влияет на язык;

б) определение того, как язык влияет на человека, его мышление, культуру.

К числу фундаментальных понятий, выражающих специфику человека и его взаимоотношений с миром, относится понятие картины мира.

Картина мира – это целостный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека. Она возникает у человека в ходе его предметно-практической деятельности, направленной на переосмысление мира. Человек ощущает мир, созерцает его, постигает, познает, интерпретирует, отражает, пребывает в нем. Таким образом, образ мира возникает в различных актах мироощущения, мирочувствия, миросозерцания, мировосприятия, мировидения, миропонимания, мирооценки – в актах переживания мира как целостности.

В зависимости от оснований, которые берутся в качестве критериев, может быть создана типология картин мира. Так, в зависимости от субъекта познания, выделяется картина мира взрослого человека и ребенка, картина мира цивилизованного общества и архаическая картина мира. В зависимости от объекта, различаются глобальная и локальная (частнонаучная) картины мира. Примером целостных картин мира является общефилософская, общенаучная, религиозная картины мира. В качестве локальных выступают социологическая, информационная, физическая, художественная картины мира.

Научная картина мира, в ее современном состоянии – это идеал, который постоянно изменяется по мере смены парадигмы знаний и при пересмотре воззрений и теорий. Образно говоря, это не законченное живописное полотно художника, а «подвижная мозаика», отдельные элементы которой то рассыпаются, то собираются вновь.

По отношению к миру действительности и языку, различаются две картины мира: концептуальная и языковая (ЯКМ). Концептуальная картина мира богаче, поскольку в ее создании участвуют различные типы мышления, в том числе, невербальное. Концепция ЯКМ восходит к учению Гумбольдта о сущности языка, прежде всего, к положению о языке как духе народа, о внутренней форме языка и концептуализации мира с помощью языка. Гумбольдт писал: «Язык – это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека». Язык непосредственно участвует в двух процессах, связанных с картиной мира. Во-первых, в нем формируется ЯКМ. Во-вторых, язык выражает другие картины мира человека, которые входят в язык, привнося в него черты человека. ЯКМ, отраженная в голове человека, представляет собой чрезвычайно сложное явление. Она необычайно вариативна, изменчива, непостоянна. Однако в ней есть стабильные элементы, обеспечивающие взаимопонимание людей.

Информация, полученная из анализа языковых проявлений, помогает понять человека, его лингвистическую природу, которая варьируется в национально специфичных языковых картинах мира. Полное описание человека невозможно без учета его лингвистической природы. В значениях языковых единиц представлена «идеальная форма существования предметного мира, его свойств и отношений».

Одну из важнейших областей человеческой личности представляют эмоции. Это сфера психической деятельности и эмотивных оценок. Мир человеческих эмоций является одной из локальных картин мира. Сознание человека, формирующее идеальный образ внешнего мира, есть не только знание об объекте познания, противостоящем субъекту, но это познание эмоционально окрашено, так что субъект и объект «переживаются» как нечто единое.

Эмоции охватывают всю сферу человеческой личности и являются во многом определяющими при изучении человеческого фактора в языке.

Значимость мира эмоций при изучении и описании картины мира обусловлена следующим. Картина мира – это не просто языковой образ реального мира, но, прежде всего, субъективный образ объективной реальности, создаваемый человеком. Мир бесконечен, а человек ограничен и конечен в своих возможностях миропостижения. Любая ЯКМ содержит с неизбежностью черты человеческой субъективности. ЯКМ несет в себе черты антропоморфичности, то есть человеческого способа восприятия. Это не зеркальное отражение мира, а интерпретация, что зависит от призмы, через которую человек видит мир.

ЯКМ может исследоваться в двух аспектах: статическом и динамическом. Первый дает представление о ЯКМ как результате уже совершившегося процесса. Второй решает проблему, как создается образ действительности средствами того или иного языка. Лексика эмоций может быть рассмотрена как пласт лексики, зафиксированной словарем (статический аспект) и в контексте речевой деятельности (динамический аспект).

Человек мыслится в языковой картине мира, прежде всего, как динамическое, деятельное существо. Он выполняет три различных типа действий – физические, интеллектуальные и речевые. С другой стороны, ему свойственны определенные состояния – восприятия, желания, знания, мнения, эмоции и т.п. Наконец, он определенным образом реагирует на внешние или внутренние воздействия.

Каждым видом деятельности, каждым типом состояния, каждой реакцией ведает своя система. Она локализуется в определенном органе, который выполняет определенное действие, приходит в определенное состояние, формирует нужную реакцию. Иногда один и тот же орган обслуживает более одной системы, а одна система обслуживается несколькими органами.

Эмоции универсальны. Они отражают общечеловеческий опыт осмысления психической жизни человека. Эмоции свойственны всем людям, безотносительно к их культуре, языку и образовательному уровню.

Во все времена люди испытывали, испытывают и будут испытывать одни и те же чувства: радость, горе, любовь, грусть. Накоплен огромный эмоциональный опыт. В связи с этим, психологи говорят об универсальности эмоций, сам перечень которых отражает общечеловеческий опыт осмысления психической деятельности человека. Некоторые отдельные эмоции являются универсальными, общекультурными феноменами. Эмоциональные реакции на те или иные предметы и явления одинаковы для людей всего мира, безотносительно к их культуре, языку или образовательному уровню.

Таким образом, учитывая наличие в эмоциональном опыте человечества группы ведущих универсальных эмоций, можно предположить существование универсальных эмотивных смыслов и в лексической семантике, что обусловлено семантикой отражения, так как опыт человечества в познании эмоций, как и какого-либо другого фрагмента мира, закрепляется в языковых единицах. В лингвистической литературе используются различные обозначения этих универсальных эмоций: доминантные эмоции, ключевые эмоции, эмоциональный тон, ведущие или базовые эмоции и др. К базовой лексике относятся глагольные синонимические ряды беспокоиться, бояться, сердиться, стыдиться, гордиться, удивляться, восхищаться, любить, надеяться, радоваться, грустить и многие другие; ряды соответствующих существительных, прилагательных и наречий (беспокойство, радость, рад, тревожно, с тревогой, в тревоге, боязно, со страхом, в страхе) и т.д.

Эмотивные смыслы доброта, грусть, страх, стыд и др. можно отнести к разряду универсальных, учитывая их широкую представленность в сопоставляемых языках. Однако данные смыслы изменчивы по своему содержанию на разных этапах человеческой истории. Различается их лексическая представленность, степень их глубины, конкретизации в каждом из языков. Таким образом, эмотивные смыслы имеют национальную специфику при наличии универсальной картины чувств.

Язык как продукт культуры, как ее важная составная часть и условие ее существования рассматривается в лингвокультурологии.

Лингвокультурология – это продукт антропоцентрической парадигмы в лингвистике. Она изучает язык как феномен культуры. Это определенное видение мира сквозь призму национального языка, когда язык выступает как выразитель особой национальной ментальности. В этом смысле, лингвокультурология выступает как раздел этнолингвистики. Основной единицей, которой оперирует лингвокультурология, является лингвокультурема – комплексная межуровневая единица, единство лингвистического и экстра-лингвистического содержания. Она включает в себя форму языкового знака, содержания и культурологический смысл. Сюда входят фоновые значения слова, культурные коннотации как экспоненты культуры в языковом знаке. Например, Н.Ю. Шведова выделяет в русском языке 20 общих смысловых категорий: одушевленность, действие, состояние, предмет, мера, место, время и др., которые формируют смысловой каркас языка [8, с. 6-11].

Центральным в современной лингвокультурологии является понятие концепта как «ключевого слова духовной культуры». В нетерминологическом значении данное слово дублирует такие названия, как понятия, значение, образ, символ. Концепт – это категория видения мира.

Следует различать картину мира этноса и отдельной личности. Картина мира этноса может быть рассмотрена в следующих трех основных аспектах: онтологическом, гносеологическом и аксиологическом. [5, с. 219-220]. Онтологический аспект картины мира соотносится с пониманием мира как целого. Гносеологический аспект рассматривает этнос в процессе познания и мышления, в процессе духовно-практического освоения мира.

Аксиологический аспект определяется тем, что этнос в окружающей природной и социокультурной среде создает мир, который является одновременно миром объективного и миром субъективного – миром культуры этноса. При этом, этнос рассматривается не только как принадлежность одной нации, этническое самосознание людей, но и следование традициям и культуре народа, особенное мировосприятие и мироощущение. Одним из главных элементов этничности являются ценности, которые разделяются людьми. Это могут быть общечеловеческие ценности, присущие любому народу: здоровье, семья, работа, успех, гуманизм, безопасность. Однако первостепенную важность для этноса имеют ценности, которые были сформированы в процессе исторического, культурного развития нации.

Русскую и казахскую ментальность объединяют общие представления о долге, чести, совести, справедливости, достоинстве, гостеприимстве, умении сопереживать чужому горю и др.

Рассмотрим русский концепт «честь» и его соответствия в казахском языке. Русский концепт «честь» имеет 10 казахских переводов. При этом, только одно слово – ар-намыс – переводится одним же русским словом «честь», еще в двух случаях из десяти значений «честь» является ведущим: в словах ар-ұят, ождан, помимо значения «честь», включается еще слово «совесть». Можно говорить, что в вышеназванных двух переводах понятия «честь» и «совесть» предполагают друг друга. В остальных семи казахских соответствиях русского концепта «честь» это слово занимает определенное место в системе синонимичных переводов.

Рассмотрим эти группы переводных соответствий в той последовательности, в какой они даны в словаре Бектаева:

Абиыр – достоинство, репутация, совесть, честь;

Абырой – авторитет, престиж, репутация, совесть, честь;

Ар – самолюбие, совесть, стыд, честь;

Мерей – престиж, честь, лавры, успех, счастье, радость, авторитет;

Мәртебе – престиж, честь, слава, степень, достоинство, чин, статус;

Намыс – честь, самолюбие, совесть, чувство собственного достоинства;

Құрмет – почет, почесть, почтение, уважение, честь.

В одном случае – намыс – понятие «честь» является основным в ряду четырех переводов. В следующих двух случаях – мерей, мәртебе – понятие «честь» занимает второе по значимости среди близких понятий. В оставшихся четырех случаях – абиыр, абырой, ар, құрмет – перевод словом «честь» оказывается последним среди переводов – соответствий русского концепта «честь». Таким образом, среди 10 переводов - соответствий в шести случаях значение «честь» является ведущим. Однако мы не стремимся установить лишь соотношение переводов казахского и русского концепта «честь». Большой интерес представляет выявление структуры концепта «честь» в казахской картине мира в сопоставлении со структурой аналогичного русского концепта. Мы уверены, что в обоих сопоставляемых языках концепт «честь» оказывается включенным в широкие сочетательные связи, имеющие свою логику и обоснование.

Валентность концепта «честь» позволяет выделить обязательные, по нашему мнению, сочетания иметь честь, лишаться/лишиться чести, оказывать честь. При этом, каждое из составляющих казахских переводов русского концепта «честь» тем или иным образом включается в данные сочетания. Анализ вышеуказанных сочетаний может помочь выявить и составляющие концепта «честь» в казахском и русском языках.

Концепт «честь» предполагает компоненты «совесть, достоинство, стыд», логически включающиеся в сочетание «иметь честь = иметь совесть, достоинство, стыд». Соответственно, человек бессовестный, бесстыдный, не имеющий достоинства есть человек бесчестный, то есть «честь» соотносится с абиыр, абырой, ар, ар-ұят, мәртебе, намыс, ождан. В наивно-этических воззрениях русского и казахского народов понятие «чести» непосредственно связано со значением «почет, уважение» и имеет универсальный характер.

Это понимание перекликается с философским определением понятия «честь»: признание, которое окружающие добровольно выражают человеку как носителю осуществленных в нем и им самим индивидуальных ценностей; почтение. Обладающий честью и, соответственно, всеми вышеназванными моральными качествами, достоин уважения и, как следствие, заслуживает/имеет «авторитет, репутацию, славу, престиж». В этом отношении русский концепт «честь» соотносится с казахским абиыр, абырой, мерей, мәртебе.

Таким образом, составляющие концепта «честь» - авторитет, престиж, репутация, слава выступают как заслуженная оценка высоких нравственных качеств человека. В связи с этим, можно говорить о чести по заслугам: чтобы заслужить честь, человек должен обладать высокими моральными качествами. В этом случае, авторитет, престиж, репутация, слава, почет могут иметь постоянный характер. Тому же, кто не обладает такими качествами, честь не может быть оказана: не всякому под святыми сидеть (святые - образа, почетное место в русском доме); честь по заслугам. И авторитет, и престиж, и репутация, и слава становятся преходящими, временными, теряют свою ценность, если честь оказывается человеку, не заслуживающему ее: честь честью, а славы нет; жаман жігіт жолдасын жауға алғызар, өзін үятқа қалғызар.

Народом особо подчеркивается необходимость с достоинством воспринимать и оценивать оказанную честь. Те же, кто не умел сделать этого, высмеивались: дай бог тому честь, кто умеет ее снесть; припала было честь, да не умел ее снесть.

Как семантический эквивалент понятия «доброе имя, честная репутация», честь имела высокую нравственную, этическую ценность, и потому должна была особо беречься человеком. Данное обстоятельство отражено народом в пословицах: честь ум рождает, а бесчестье и последний отнимает; береги честь смолоду; аќылың болса арыңды сақта, ар-ұят керек әр уақытта.

Честь в народной философии имеет очень высокую цену: это то, за что не жалко и головы (жизни) отдать: за честь голова гибнет; честь головою оберегают. Потеря чести в понимании и русского, и казаха страшнее смерти: лучше честь, нежели зол живот; бесчестье хуже смерти; хоть плетьми высеки, только чести не лишай; ерді намыс өлтірер; өлімнен ұят күшті. Вместе с тем, в сознании народа существует отчетливое понимание того, что признание человека, почтение, выражаемое ему, оказанный почет накладывают на последнего и большую ответственность: больше почет, больше хлопот; чем больше чести, тем больше напасти; велик почет не живет без хлопот.

Говоря о языковой валентности концепта «честь» можно выделить сочетания иметь честь, заслужить честь, оказывать честь. В этот же ряд можно включить и сочетание лишаться чести.

Итак, сопоставление концепта «честь» в русском и казахском языках позволяет говорить об их близости как абсолютных этических ценностей, о схожести их понимания в русской и казахской этнокультурах.

Характер оценочных социальных стереотипов зависит от множества факторов социально-демографических, национально-культурных характеристик, образовательного уровня индивидуума и т.п. Так, аксиологические ориентации жителей города и села, Западной Европы и Средней Азии, юного и старого, мужчины и женщины, богатого и бедного не совпадают. Американцы на передний план выдвигают личный успех и финансовое благополучие; русские, по Вежбицкой [6, с. 7-75], стремятся к объединению, у них сильно развито чувство коллективизма; для казахов и народов Средней Азии, в целом, характерно уважение родственных отношений, почитание старших, следование традициям и обычаям народа.

Следовательно, языковая личность – это личность, вобравшая в себя общечеловеческую культуру, весь накопленный опыт своего народа, его культуру, обычаи, уклад, а также индивидуальные свойства. Она включает понятие мировоззрения. По словам Ю. Караулова, «мировоззрение есть результат соединения когнитивного уровня с прагматическим, результат взаимодействия системы ценностей личности» или «картины мира, с ее жизненными целями, поведенческими мотивами и установками, проявляющийся, в частности, в порождаемых ею текстах» [9, с. 117].

Вильгельм фон Гумбольдт писал: «В каждом языке оказывается заложенным свое мировоззрение. Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого может выйти только в том случае, если …» [7, с. 284]. Таким образом, существуют доминантные, ключевые эмоции, носящие универсальный характер, однако способы их выражения имеют национальную специфику. В связи с этим, можно говорить о национальном словаре эмоций, где каждому языку свойственны свои эмоциональные ассоциации.

Эти эмоциональные ассоциации основаны на национально-культурном опыте и традициях, обусловленных типом цивилизации и культуры. В лингвистической литературе приводится немало любопытных примеров идиоэтнических репрезентаций многих концептов, связанных с эталонными представлениями. Так, например, образ тощего человека в русском языковом сознании связывается с жердью или скелетом (тощий как жердь (как скелет) (ср. в английском языковом восприятии – «тощий, как бенберийский сыр», в японском «тощий, как скелет комара», во вьетнамском – «тощий, как высохшая цикада», в туркменском – «тощий, как лестница» и т.д.)). Эталоном здоровья в русском языковом представлении является обычно бык (здоров, как бык), работоспособности – лошадь (работать, как лошадь); в английском языке эталон здоровья – лошадь (as strong as a horse – сильный как лошадь), неуклюжести – не медведь, как в русском, а щенок (as clumsy as a puppy – неуклюжий как щенок) и т.п. [42, с. 194].

Слово «свинья» в качестве зооморфизма в русском языке ассоциируется с грязью, неблагодарностью, невоспитанностью, в английском языке – с обжорством, в казахском языке воспринимается как бранное слово (имея коннотацию религиозного плана).

«Собака» в русской картине мира (наряду с отрицательной коннотацией) ассоциируется с верностью, преданностью, неприхотливостью, что нашло отражение в таких фразеологизмах, как собачья верность, преданность, у казахского народа это животное имеет коннотацию презрения. Для эскимосов собака имеет только положительную оценочность, это упряжное животное, приносящее пользу в хозяйстве.

«Карп» у японцев символ мужества, силы, смелости (как лев у русских). Японец, желая сделать комплимент русскому собеседнику, может сказать, что сын у него похож на карпа. Вряд ли это правильно будет воспринято русским из-за фоновых значений слова ‘рыба’ (пассивное, безликое начало, например, ни рыба, ни мясо, ср. тюлень).

То, как думают на том или ином языке, сказывается в общей ЯКМ. Например, типология мировосприятия имеет национальную окраску. В частности, в экспериментах, проведенных на компьютерах с цветным экраном, установлены различные реакции на тот или иной цвет у представителей разных культур. Так, красный цвет в США символизирует опасность, во Франции – аристократию, в Египте – смерть, в Индии – жизнь и творчество, в Японии – гнев и опасность, в Китае – счастье; голубой цвет в США – мужественность, во Франции – свободу и мир, в Египте – веру, добродетель, истину, в Японии – подлость, в Китае – небо и облака; зеленый цвет в США – безопасность, во Франции – преступление, в Египте – плодородие и силу, в Индии – плодородие и процветание, в Японии – будущее, юность и энергию, в Китае – династию Мин, небо и облака; желтый цвет в США – трусость, во Франции – временность, в Египте – счастье и процветание, в Индии – успех, в Японии – грацию и благородство, в Китае – рождение, богатство и власть; серый цвет в русском - заурядность, будничность, в Англии – благородство, элегантность. Эти культурные различия в реакциях на цвет настолько важны, что их приходится учитывать при конструировании экранов компьютеров, предназначенных для использования в различных обществах Запада и Востока.

Вместе с тем, целый ряд цветов вызывает сходные ассоциации у разных народов. Например, слово красный – rot в русском и немецком языках в результате психолингвистического эксперимента характеризуется как нечто близкое, резкое, зловещее и мрачное, а синий – blau как далекое, беспредельное, туманное, красивое.

Примером исследований эмотивных смыслов в этнолингвистике могут служить работы Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева и др., посвященные особенностям русской языковой картины мира. Эти авторы анализируют значение и употребление слов, которые обозначают уникальные понятия, не характерные для концептуализации мира в других языках.

ЯКМ только в последние годы начинает рассматриваться в лингвокультуроведческом аспекте, когда основное внимание уделяется не целостной картине мира, а характерным для данного языка концептам, стереотипам языкового и культурно-исторического сознания. Изучение и понимание человека и его ЯКМ невозможно вне его расовой, культурной и языковой идентификации.

Сведения, полученные в результате анализа ключевых слов культуры, позволяют сделать выводы о национальном характере и национальном менталитете того или иного народа.

По отношению к русскому языку и культуре, в целом, Вежбицкая в качестве ключевых признаков отмечает следующие: 1) эмоциональность (ярко выраженный акцент на чувствах и на их свободном изъявлении); 2) иррациональность (или нерациональность), что подчеркивает ограниченность человеческого мышления, человеческого знания и понимания; 3) неагентивность, пассивность, склонность русского человека к фатализму, смирению и покорности; 4) любовь к морали (абсолютизация моральных измерений человеческой жизни).

Однако такое понимание вызвало критику со стороны лингвистов. В частности, отмечается, что нельзя связывать национальный менталитет с определенными языковыми структурами. Например, признаки иррациональности и склонности к пассивности Вежбицкой связывает с наличием безличных предложений в русском языке. Однако в безличных предложениях проявляются свойственные именно русскому языку способы концептуализации мира, а не признаки русского национального характера. В каждом языке используются разные проекции при восприятии определенных ситуаций. Именно в этом и проявляется национальная ментальность в русском языке.

Таким образом, отсутствует прямая связь между языковыми структурами и типом национального характера. Выводить из данных языка тип национальной культуры – это не цель лингвистики, а область научной компетенции этнопсихологии, культурологии, социопсихологии. Не случайно в размышлениях философов и писателей-мыслителей можно встретить порой взаимоисключающие друг друга точки зрения на особенности национального характера определенного народа.

В центре внимания лингвистики стоит языковая личность во всем своем многообразии: Я – физическое, Я – социальное, Я – интеллектуальное, Я – эмоциональное, Я – речемыслительное. Таким образом, языковая личность – это реализация психических, социальных, интеллектуальных, эмоциональных и других компонентов. Языковая личность – это комплексное понятие, включающее языковое самосознание, культуру речи, взаимоотношения языка и мышления, языка и общества, языка и культуры.

Языковая личность может выступать на трех уровнях: а) индивидуум и автор текстов со своим характером, интересами, социальными и психическими интересами и установками – индивидуальное начало; б) типовой представитель данной языковой общности, усредненный носитель данного языка – национальное начало; в) представитель человеческого рода, использующий язык – общечеловеческое начало.

Если говорить об отдельной языковой личности, то система эмотивных смыслов здесь будет варьироваться, и на первом месте по значимости могут оказаться различные чувства, в зависимости от личных приоритетов: спокойствие, удовольствие и пр. Это объясняется своеобразием психического склада человека, обусловленного воспитанием, уровнем образования, наследственностью и нравственными установками. Таким образом, исходные эмотивные смыслы, составляющие основной каркас психического склада личности, наращиваются плотью за счет различных дифференциальных признаков, в том числе, ассоциативно–образных.

Психологи выделяют категорию общего чувства, под которым подразумевается сложность эмоционального состояния человека в определенный временной отрезок. Сколько людей, столько и уникальных эмоциональных миров. В чувствах действительность отражается несколько своеобразно, по сравнению с ощущением. Своеобразие заключается в том, что чувства отражают не отдельные свойства предмета, а субъективное отношение человека к этому свойству, уже получившему ранее свое наименование. Чем больше человек знает свойства предмета, тем сложнее его чувство, его отношение к этому предмету. Поэтому отношение разных людей к одному и тому же предмету, явлению может быть разным: у одного человека этот предмет вызывает чувство досады и горечи, а у другого – чувство умиления. Степень сложности выражения чувств прямо пропорциональна знаниям и опыту человека.

Широкую известность получили слова Шарля Балли о том, что любое слово эмотивно. По его словам, и «не бывает ни абсолютно рассудочных, ни абсолютно эмоциональных речевых актов… значение имеет только пропорция, в которой они представлены». Например, слово осень у многих людей вызывает представление о дожде, холоде, увядании и отрицательные ассоциации (грусть, разлука, одиночество, старость); слово весна вызывает представление о солнце, тепле, расцвете природы и ассоциируется с любовью, радостью, жизнью. Однако, говоря о потенциальной эмотивности любого слова, надо учитывать, что слова не в одинаковой степени способны наполняться эмотивным содержанием, поэтому можно говорить об определенной шкале, градации эмоциональной лексики. Понятие эмотивности того или иного слова исторически изменчиво, национально обусловлено и имеет индивидуальный характер для каждого отдельного человека. Например, к таким словам, как наука, образование, университет, школа, учитель, преподаватель и т.п. отношение менялось на разных исторических отрезках времени. В наши дни как никогда высок престиж образования, и вышеназванные слова все больше приобретают положительную коннотацию. Однако эти оценки варьируются в зависимости от возраста человека, уровня его образования, профессии, личных интересов. У преподавателя вуза, студента и человека, далекого от науки, эти слова приобретают разные коннотации. Многие понятия в последнее время, в связи с изменением политического и национального курса государства, прошли процесс деидеологизации, что сопровождается снятием в них пейоративной оценки. Это такие слова, как бизнес, миллионер, собственник, частник, предприниматель и др.

Итак, понятие языковой картины мира включает две связанные между собой, но различные идеи:

а) картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» (в этом смысле употребляется также термин «наивная картина мира»);

б) каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование языковой картины мира ведется в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является она специфичной для данного языка или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир, в противоположность «научному». С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка (лингвоспецифичные) концепты.

ЛИТЕРАТУРА

1. Апресян В.Ю. Метафора в семантическом представлении эмоций // ВЯ – 1993. - №3. – С. 33.

2. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Апресян Ю.Д. Избранные труды. Том II. – М.: Языки русской культуры, 1995. – С. 33 – 350.

3. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт – М.: Наука, 1988.

4. Балли Ш. Французская стилистика. – М.: Просвещение, 1961. – 343с.

5. Аязбекова С.Ш. Картина мира этноса: Коркут – ата и философия музыки казахов. – Алматы: КазГу, 1999.

6. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. – М.: Русские словари, 1997.

7. Гумбольдт В. О различии организмов человеческого языка и о влиянии этого различия на умственное развитие человеческого рода. – СПб., 1994.

8.Шведова Н.Ю. Парадоксы словарной статьи // Национальная специфика и ее отражение в нормативном словаре. – М.: Наука, 1988. – С. 6 –11.

9.Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М.: Наука, 1987