Правовой менталитет как системообразующий элемент и основа типологии правовых культур

Проблема выяснения места и роли правового менталитета в структуре правовой культуры является чрезвычайно интересной и перспективной. Однако его сущность, характер взаимодействия с другими элементами представляются не менее интересными - тем более, что данный вопрос практически не рассматривался в прошлом советским правоведением.

К сожалению, ученые-юристы привыкли подходить к правовым явлениям с позитивистской точки зрения, не учитывая реальности юридического духа. Категория «менталитет», по существу, не разрабатывалась в советском правоведении применительно к правосознанию, праву. Правосознание традиционно мыслилось как «форма общественного сознания, представляющая собой совокупность правовых взглядов и чувств, обладающих нормативным характером и включающих в себя как знания правовых явлений, так и их оценку с точки зрения классовой (или общенародной) справедливости, а также и новые правовые требования, выражающее экономические и политические потребности и интересы общественного развития».

На сегодняшний день становится в полной мере очевидно, что это не совсем правильно. Только исходя из признания системообразующей роли правового менталитета, можно понять, почему существуют и сохраняются определенные традиции права, почему, когда разрушаются, казалось бы, незыблемые правовые нормы и учреждения, правовая жизнь общества не прекращается.

Менталитет стал рассматриваться в качестве самостоятельного предмета исследования в науке сравнительно поздно - в 20-30-е гг. XX века, а правовой менталитет - вообще в конце XX века. Однако многие аспекты изучения этого феномена в большей или меньшей степени затрагивались представителями различных научных направлений и школ в предшествующее время. На протяжении Нового времени в ряде философских разработок (например, работы Ш. Монтескье, Ж.Б. Вико, И. Гердера, Г.В.Ф. Гегеля и др.) получила развитие идея о «народном духе» какого-либо народа. Ко второй половине XIX в. эта идея настолько утвердилась в науке, что в 1859 г. М. Лацарус и X. Штейнталь объявили о формировании нового научного направления - этнической психологии и издании по данной проблематике соответствующего журнала. Эта новая наука должна была заниматься, по мнению ученых, изучением народной души, т.е. элементов и законов духовной жизни народов. В дальнейшем это направление поддержали В. Вундт, Г.Г. Шпет, Г. Лебон, Р. Тард и ряд других ученых, занимавшихся проблемами этнопсихологии [1].

Не осталась без внимания указанная проблема и в отечественной науке и философии, несмотря на то, что ученые России в XIX - начале XX в. непосредственно не использовали понятие «менталитет». Так, для раскрытия духовной структуры общества использовались такие категории, как «национальный характер», «национальная душа», «национальное сознание».

Традиция изучения русском национального характера была заложена выдающимися историками России XIX в. Н.М. Карамзиным, СМ. Соловьевым, В.О. Ключевским. Выработать философское и психологическое обоснование для исследований указанной проблематики в рамках «психологической этнографии» попытались К.М. Бэр, И.И. Надежаин и К.Д. Кавелин. Кульминацией в развитии этого направления явились работы таких отечественных религиозных философов конца XIX- начала XX вв., как Н.А. Бердяев, B.C. Соловьев, Н.О. Лосский, Г.П. Федотов, Л.П. Карсавин, В.В. Зеньковский и др.

Анализ имеющихся в современной философской и юридической литературе определений правового менталитета свидетельствует о том, что в понимании самой его сути в целом нет серьезных разногласий.

Р.С. Байниязов предлагает следующее определение: «Правовой менталитет - это глубинный уровень правосознания, выраженный в структурированной единой и целостной общности правовых представлений, стереотипов, привычек, реакций и др., в характере и способе юридического восприятия» [2].

О.В. Сазанов указывает, что правовой менталитет «можно понимать как совокупность стереотипов и символов, складывающихся в процессе правовых отношений в рамках определенной исторической эпохи и обладающих национально-культурной спецификой» [3].

P.M. Овчиев высказывает следующее мнение: «Правовой менталитет - это совокупность стереотипов правового мышления, юридической деятельности и правового поведения, основывающихся на сформированной в конкретном государственно-правовом пространстве системе правовых ценностей, правовых традиций и приоритетов, которые определяются объективно-субъективными факторами».

Вполне очевидно, что приведенные определения характеризуются высокой степенью общности, различаются, в основном, лишь текстуально.

На наш взгляд, понятие «правовой менталитет» следует признать одним из фундаментальных в общей теории правовой культуры. Это, в первую очередь, связано с тем, что без данного понятия исследование глубинных структур юридической психологии, идейных основ правосознания индивида, социальной группы, общества затруднено. Для того, чтобы выявить специфику правовой культуры, требуется не только праворациональное объяснение, но и интуитивное проникновение в исходные элементы правовой сферы социума.

Без правовой ментальности последнее невозможно, ибо как раз правовой менталитет включает в себя систему образов и представлений социальных групп. Кроме того, понимание законодателем, правоприменителем сущности правового менталитета народа, нации сделает их юридически значимые действия обоснованными и поддерживаемыми населением. В случае движения законодательного и правореализующего правосознания в сторону целенаправленного познания юридической ментальности общества правовое поведение и юридические акты государства станут более «осязаемыми» и понятными для граждан.

Говоря о культурно-историческом и духовном статусе правового менталитета, следует подчеркнуть его определенную автономность по отношению к правосознанию. Правовая ментальность не тождественна последнему, сохраняет особенную идентичность, бережет свои богатые, неисчерпаемые внутренние душевные силы. Наличие у правового менталитета имманентной рефлексии по поводу собственного места в ряду других правовых феноменов показывает его культурную и духовную самобытность.

Здесь важно отметить, что понятие «правовой менталитет» не должно подменять понятия правового сознания. У правового менталитета свое особенное место в психологических и идеологических структурах правосознания, что связано с социальными, этническими, религиозными, научными, культурными и иными стереотипами, доведенными до автоматизма действиями людей, самобытностью их включенности в тот или иной социум и т.п. В системе элементов правосознания правовая ментальность предстает в виде его глубинного слоя, в определенной мере смыкаясь с правовым бессознательным уровнем, с юридическим подсознанием. Правовая ментальность есть духовно-правовая психологическая инварианта, имеющая только ей присущие консервативные формы воспроизводства правовых ценностей.

Правовой менталитет в его содержательной специфике, с одной стороны, является продуктом долгой кристаллизации обстоятельств и форм жизни поколений, результатом сложного переплетения факторов самого различного характер. С другой стороны, он в каждый исторический момент оказывается некой заданной предрасположенностью, системой установок, находящих свое отражение во всех составляющих правовой культуры. Правовой менталитет есть тот умственный стержень, при помощи которого правовая культура общества этнически «пульсирует», функционально обеспечивает собственную культурную самость. В этом случае правовая культура как раз и предстает как качественное правовое состояние.

Нельзя согласиться с И.А. Иванниковым в том, что понятие «правовой менталитет» («юридический менталитет» по его терминологии) является тождественным понятию правовой культуры, поскольку юридический менталитет включает в себя правосознание, юридически значимую деятельность, действия и разрабатываемое законодательство [4]. Не совсем понятно, как правовой менталитет, по своей природе духовный феномен, может состоять из практической деятельности, находящихся в разработке законодательных актов. Это - компоненты правовой системы, на качественное состояние которых правовой менталитет напрямую влияет, но не составляющие правового менталитета.

Правовой менталитет в структуре своего внешнего бытия - правового сознания - выполняет функцию упорядочения, стабилизации, консервации, в некоторой степени «замораживания» элементов последнего. В этой связи нельзя право рассматривать как изолированный и оторванный от ментального духа феномен. Без него право вырождается в противоположное себе явление - квазиправо. Собственно говоря, это уже не право, а антиправо, поскольку в нем отсутствует «правовая душа» данного общества, поскольку оно «вырвано» из духовного контекста, оно не имеет культурных корней в юридическом духе и, как следствие этого, не выражает духовно-правовой сущности. Истинное право в силу своей имманентной природы органично встроено в духовную жизнь правовой сферы общества, более того, играет там роль нормативного центра.

Правовой менталитет придает правовой системе ее неповторимое лицо. В атмосфере духа право более эффективно осуществляет свои регулятивные функции, у него появляется творческое «дыхание». Право только в этом случае может участвовать в процессе духовного созидания общественной жизни. Через дух оно реализует свои творческие потенции, связанные в том числе и с правовым регулированием социальных отношений. Право как бы входит в мир или «эфир» юридического духа, выражаясь вовне через него и путем него. В свою очередь, дух должен быть обновлен. Дух «программирует» имманентно-духовную сущность права, что позволяет последнему «найти себя», не потерять собственную юридическую самость в духовной сфере социального мироустройства. Собственно говоря, дух права есть идеальное выражение положительного права. Именно через юридический дух право может существовать как идеальная форма нормативного долженствования.

Поэтому позитивное право не в состоянии быть вне юридического духа, ибо с точки зрения духовно-культурологического подхода право не может существовать без постоянной подпитки позитивной энергией юридического духа. Последний придает юридической реальности цельность.

Юридическая самость социума в первую очередь определяется собственным способом правового осознания, представления, восприятия, переживания, особенным характером мыслительной, творческой деятельности его разума. Поэтому важно понять данный образ правового мышления; где происходит сложнейший психологический процесс осмысления, интерпретации, мысленного моделирования проявлений юридической жизни общества.

Здесь надо отметить, что правовая социализация индивидуума прежде всего предполагает интеллектуально-умственное освоение им утвердившегося в социальной общности стиля юридического мышления, характера понимания правового бытия. Индивид получает уже готовые юридические знания, представления, принципы, идеи, убеждения и т.д., на основе чего у него возникает сходный с типовым алгоритм правового мышления образ реагирования на ту или иную юридическую ситуацию. Тем самым стиль юридической мысли, образ правового мышления, их характер, способ существования, имманентно присущее им содержание предопределяют соответствующее правовое поведение индивидов.

Социальная и этноправовая ментальность задает образу юридических действий субъектов правовых отношений духовно-психологическую и культурологическую специфичность и определенность. Ментальная энергия стимулирует совершение юридических поступков, которые традиционно привычны, удобны с точки зрения данной правовой культуры. Но вместе с тем игнорируются либо преследуются нетрадиционные, аномальные (с позиции господствующего юридического менталитета) правовые действия личности, как не отвечающие эйдосу и содержанию данной ментальности.

Дабы понять природу правовой ментальности, порой недостаточно чисто аналитического мышления, требуется пристальное созерцание (зачастую долгое) данного явления с целью уловить даже «крошечные» идеально-духовные фрагменты, образующие правоментальную целостность. В когнитивном плане здесь большую помощь может оказать творческая интуиция, способная «схватить» самую суть феномена, подобно инсайту, комплексно, системно увидеть корень вопроса.

Таким образом, юридическая стационарность правосознания зависит от качественного состояния правовой ментальности, степени развития ее имманентных духовно-психологических структур. Но правовое сознание не есть только лишь смысловая неизменность, оно предполагает не только интеллектуальное постоянство, но также рациональную и эмоциональную изменчивость, ибо без последней бытие любого социального явления немыслимо.

Сложная диалектика существования индивидуального, группового, массового, государственного, общественного правосознания показывает нам, что данные типы правоментальных структур не действуют автономно, точнее сказать, они относительно самостоятельны, поскольку частное, индивидуальное функционирует через общее, а последнее, в свою очередь, находит своих непосредственных носителей в единичном. Данное взаимодействие отличается динамичным и постоянным переходом от одних форм к другим, иначе говоря, здесь не может быть постоянства вне многообразных юридических вариаций. На уровне теории как раз и происходит научное осмысление постоянства и изменчивости юридической сферы общества с последующим прогнозированием развития правовой ситуации.

Правовой менталитет нельзя отождествлять с нравственным духом. Дух любого юридического явления совсем не дух нравственности. Безусловно, они во многих аспектах близки, но в основе своей различны и даже во многих случаях противоречат друг другу. Но это уже проблема соотношения нравственности и права [5].

Истинным духом права не может быть позитивистский юридический дух. Он в принципе отрицает наличие последнего, полностью не признает в качестве научных, правовых категорий - идею, дух, смысл и т.п., объявляя их чисто метафизическими «спекуляциями».

Вполне очевидно, что в этом случае право перестает быть идеальным моментом правового духа, становясь безжизненным социальным инструментом. Именно «инструментом», а не явлением юридического духа, правового сознания.

И в этой ситуации не приходится удивляться тому, что право начинает терять свои культурные позиции в обществе, в котором, словно как снежный ком, нарастает скепсис в отношении социальной ценности права, усиление упаднических правовых настроений и, как следствие этого, «экспансия» юридического нигилизма.

Обобщая изложенное, можно указать на следующие важнейшие черты, характеризующие правовой менталитет:

- он выражает соответствующий образ (способ) восприятия, оценки, переживания, в общем, осмысления правовых реалий, который является фундаментальной основой правовой культуры, пронизывает все ее элементы;

- определяет базовые параметры правосознания и правовой действительности, в том числе образует духовно - психологическую основу положительного права, является своего рода культурной парадигмой отражения юридической действительности;

- предопределяет в содержательном и функциональном плане культурологическую специфичность конкретной правовой культуры, а также выступает средством ее познания;

- представляет собой этноправовой инвариант правовой культуры, «хранитель» юридической традиции общества;

- выражая системообразующие духовно-интеллектуальные константы, обусловливает способность различных элементов правовой системы общества к постоянству, устойчивости в различные периоды ее развития (в том числе кризисные);

- обеспечивает интеграцию личности в правовую жизнь конкретного общества.

Правовые культуры различаются иногда чрезвычайным образом, что обусловлено целым набором факторов как более широкого, цивилизационного, так и более узкого, внутрицивилизационного характера. Изучением общего и особенного в праве различных правовых культур занимается сравнительное правоведение, которое подразумевает анализ двух или более правовых систем путем сопоставления их отдельных аспектов с целью выявления общих и/или отличительных свойств. Успешное научное сравнение охватывает следующие стадии: 1) выявление существующих правил, или подходов, в различных правовых системах; 2) сопоставление установленных правил с целью познания их общих и/или отличительных свойств; 3) определение исторических причин существования данного правила в каждой системе; 4) выявление жизнеспособности, эффективности данного правила в соответствующем национальном законодательстве.

Многообразие правовых культур проявляется в различных параметрах, в том числе специфике отдельных структурных компонентов, логике функционирования и развития. То, что та или иная правовая культура обладает именно ей присущим набором характерных черт и признаков, обусловлено ходом ее исторического развития, наличием в ней ведущей общественно-производственной технологии, господствующей формой собственности, логикой исторического бытия.

В современной науке существует большое число приемов и методов сравнительного правоведения, но, поскольку целью данной работы является не столько сравнительное правоведение, сколько анализ специфики развития правовых культур в условиях глобализации, в ней была поставлена задача макросравнения, или базисного сравнения; сводящегося: к, сравнительному анализу наиболее общих, базовых характеристик правовой культуры. Этим;, очевидно; и должен определяться выбор критериев для типологизации правовых культур:

Специфика национальной правовой системы складывается не сразу, а возникает исторически; эволюционно. В ходе длительного право-культурного развития. Содержание правового: менталитета как раз и отражает этот процесс, что проявляется как в характере мышления так и в образе действия: B рамках социально-правовой и- этнической, ментальности» складывается характерный; только для данного общества, народа, нации; общественною группы людей; правоимманентный стиль мышления; «думания», рефлексии; он по-своему уникален; специфичен, неотделим от социального менталитета:

Поскольку, таким образом, в концентрированном виде все без исключения, основополагающие различия находят свое выражение в правовом менталитете как базовом, системообразующем элементе правовой культуре, и именно он одновременно; предстает как наиболее устойчивый элемент правовой культуры,. его возможно избрать основой типологии правовых культур. Несмотря на множественность, правовых культур, своеобразие правовой культуры каждого отдельно взятого общества, общность ментальных установок, сближающая отдельные; национальные правовые культуры, по нашему мнению, позволяет разграничивать принципиально различные типы, современных правовых культур [6].

Традиционным для философии и науки является противопоставление восточной и западной цивилизаций, закономерным следствием чего становится противопоставление правовых культур западного и восточного общества. В этой связи целесообразно разграничение восточного и западного типов современных правовых культур.

Вместе с тем, к западной или восточной достаточно сложно отнести российскую правовую культуру. Так, А.С. Ахиезер, различая два типа цивилизаций, традиционную и либеральную, отмечает, что Россия в своем историческом развитии вышла за рамки традиционной цивилизации, встала на путь массового, хотя и примитивного, утилитаризма. Но, тем не менее, не сумела преодолеть границу либеральной цивилизации. Это означает, что Россия занимает промежуточное положение между двумя цивилизациями, что позволяет говорить о существовании особой промежуточной цивилизации, сочетающей элементы социальных отношений и культуры обеих цивилизаций [7]. Как полагает В.Н. Синюков, «вхождение» русского права в романо-германскую правовую семью произошло в Петровское время чисто политически, но отнюдь не духовно и не культурно-исторически. С тех пор русское право проделало длительную и весьма сложную эволюцию и существует сейчас в виде квазироманской системы, так и не восприняв ее исконного культурного духа, религиозно-этнических традиций и даже — политической идеологии [8].

Отдельные исследователи придерживаются принципиально иной точки зрения, указывая на то, что российское право имеет те же корни, что и западное, и развивается в едином с ним контексте.

Конечно, анализ изменений и трансформаций европейских демократических структур и правовых ментальных установок позволяет увидеть в разнообразных моделях правовой культуры ту, которая сближается с российскими историческими реалиями. Так, например, пятая республика во Франции имеет ряд существенных отличий от западных демократий США, Великобритании или Германии и сближается с российской моделью развития: персонификация власти, идеал служения государству, стремление к усилению президентской власти через политику так называемой «сильной руки». Однако, это вовсе не должно становиться поводом для нивелирования тех коренных различий, которые предопределяют именно уникальный характер российской правовой культуры.

Прежде всего, сравнивая российский и западный правовой менталитет, можно увидеть различную природу: европейская демократия выросла из Реформации и ее религиозных эмоций, российский же менталитет строился на противоположных демократии принципах, диктатуры и социальной справедливости. Для России не было характерно акцентирование внимания к обществу. Иметь собственные ценности обществу просто не полагалось, да и общество было политически апатичным.

В западной традиции право ассоциировалось с законностью, формальностью и упорядоченностью в некоторых пределах. Рационализм западноевропейской правовой традиции, не доверяя собственной душе, уповал на формальные признаки закона. Формальному, юридическому закону в русском правовом сознании противостоит правда - внутренняя справедливость, ощущаемая как голос совести.

По нашему мнению, можно в полной мере согласиться с тем, что российская правовая культура является уникальной для мировой правовой традиции и базируется на представлениях и ценностях, находящихся за пределами римского права. Вполне очевидно, что именно такой подход действительно отражает специфику российской правовой культуры.

Точка зрения об особом пути развития правовой системы России нашла свое отражение в идее славянской правовой семьи [9]. По мнению ряда авторов, самобытность российской правовой системы обусловлена не столько технико-юридическими, формальными признаками, сколько глубокими социальными, культурными, государственными началами жизни славянских народов.

К таким началам, имеющим методологическое значение для анализа отечественного права, в частности, можно отнести следующие:

1) самобытность русской государственности, не поддающаяся элиминации даже после длительных и массированных включений иностранных управленческих и конституционных форм. Для русского права всегда исключительно важной была связь с государством;

2) особые условия экономического прогресса, для которого характерна опора на коллективные формы хозяйствования (крестьянскую общину, артель, сельскохозяйственный кооператив), которые основывались на специфической трудовой этике, взаимопомощи, трудовой демократии, традициях местного самоуправления;

3) формирование особого типа социального статуса личности, для которого характерно преобладание коллективистских элементов правосознания и не жесткость линий дифференциации личности и государства;

4) тесная связь традиционной основы права и государства со спецификой православной ветви христианства с ее акцентами не на мирском понимании Бога и человека (католицизм) и тем более благословении стяжательства (протестантизм), а на духовной жизни человека с соответствующими этическими нормами (нестяжание, благочестие и т.д.).

Рассматривая вопрос о возможности отнесения российской правовой культуры к западному типу, необходимо также отметить, в специальной литературе высказывается еще и весьма оригинальное мнение, согласно которому «... ответ на вопрос, к какой цивилизации (а значит, и правовой системе) принадлежит Россия, это не констатация определенного объективно существующего факта, а собственное, личное волеизъявление ученого-юриста. Грань между европейской (запад, юг, центр) и русской (восточноевропейской) культурами, слишком: размыта; чтобы быть достаточно бесспорной; очевидной». Представляется; что с подобной точкой зрения согласиться нельзя: Конечно; германская правовая; культура достаточно тесно: взаимосвязана с российской. Но одновременно нельзя: не учитывать и того, что «многое из того, что обычно противопоставляют в России западной государственно-правовой культуре - коллективизм; социальная справедливость, ведущая роль государства в управлении всеми: сторонами; жизни общества — все это сполна присуще исламским странам, а также многим государствам Восточной Азии (КНР; Сингапур)». А это как раз и дает основания говорить о «промежуточном» положении российской правовой культуры по отношению к западной и восточной, ее самобытности.

Собственно говоря, такое «промежуточное» положение и обусловливает самобытность, российского правового - менталитета, а как; следствие всей; культуры. Специфическое положение Российского государств цивилизационном; пространстве закономерно - предопределяет то; что и российскую правовую культуру в целом оказывается невозможно отнести ни к западной, ни к восточной. Как справедливо подчеркивает P.M. Овчиев, «Россия является носительницей самостоятельной правовой традиции и органично сочетает в себе черты западной и восточной традиции права» [10]. Данную точку зрения разделяют также и многие другие ученые.

С учетом изложенного как представляется на сегодняшний день вполне оправданно разграничивать такие три типа современных правовых культур, как восточный, западный и российский.

В заключение можно сделать следующие основные выводы по рассматриваемой проблеме:

1) Правовой менталитет является глубинным слоем правосознания, непосредственно смыкающимся с правовым бессознательным. Тесная связь с правовым бессознательным придает правовому менталитету консервативность, обеспечивает его способность выполнять функцию стабилизации, консервации качеств общественного правового сознания, а вместе с тем - и всей правовой системы;

2) Правовой менталитет определяет культурный облик всей правовой системы (в том числе - действующего права), придает всем ее элементам особенные качественные черты, которые устойчиво воспроизводятся на протяжении всего существования правовой системы. Правовой менталитет также предопределяет качественную специфику функционирования правовой системы и составляющих ее элементов.

3) С учетом описанных свойств правовой менталитет можно рассматривать в качестве основополагающего критерия для разграничения правовых культур, выделив три принципиально отличных правокультурных типа - западный, восточный и российский.

ЛИТЕРАТУРА

1. Дашковский П.К. К вопросу о соотношении категорий «менталитет» и «ментальность»: историко-философский аспект // Философские дескрипты. Сборник статей. Вып.2. Барнаул, 2002. С. 36.

2. Байниязов Р.С. Указ. соч. С. 110.

3. Сазанов О.В. Правовая культура России: проблема модернизации. Автореферат дисс. ... канд. филос. наук. Ростов-на-Дону, 2006. С. 9.

4. Иванников И.А. Концепция правовой культуры // Правоведение. 1998. №3. С. 13-14.

5. Нерсесянц B.C. Философия права. М., 1997. С. 76-84.

6. Багратян Г.А. Общество и государство. М., 2000. G. 120-121; История-мировой культуры (мировых цивилизаций).. Ростов-на-Дону, 2002; G. 1920.

7. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика России). Т.1. Новосибирск, 1997. С. 767, 772.

8. Синюков В. Н. Российская правовая система: Введение в общую теорию. Саратов, 1994. С. 59.

9. Тихомиров Ю.А. Курс сравнительного правоведения. М., 1996. С. 124-129; Синюков В.Н. Указ. соч. С. 174 и др.

10. Овчиев Р.М: Указ. соч. С. 13.