Психотерапевтическая эпистемология в контексте постнеклассического этапа развития науки

Мы считаем, что в настоящее время созрела необходимость пересмотра образцов научного познания, т.к. его классические образцы перестали соответствовать тем требованиям, которые предъявляет исследуемая реальность и наши представления о ней и о себе как субъекте познания. Особенно это заметно на примере исследований человеческой субъективности, когда человек вынужденно совместил в себе функции и субъекта и объекта познания. Проанализировав ситуацию в науке вообще, мы покажем на примере современной психотерапии, как изменяются и будут изменяться дальше способы исследования человеческой субъективности.

При изложении результатов нашего исследования мы намерены придерживаться периодизации развития науки, имеющей в последнее время широкое хождение, а именно деления эволюции науки на этапы: классической науки, неклассической и пост-неклассической наук. При этом мы предлагаем свои собственные критерии выделения данных периодов на основании тех изменений, которые претерпела интерпретация объекта и субъекта научного исследования.

Классический образец научного познания, под которым понимается контролируемый эксперимент и поддающиеся строгой математической формализации его результаты, до сих пор остаётся идеальной моделью познания, в соответствие с которой стремятся привести свои исследования ученые вне зависимости от своей специализации. В этом смысле никакой неклассической и, тем более, постнеклассической науки не существует и существовать не может, по той причине, что вышеуказанные формы научности, вытекающие из упомянутой периодизации, есть попросту вынужденные отклонения от образца науки. Однако зададимся вопросом: при каких минимальных условиях возможно достижение классического образца исследования? Для ответа на поставленный вопрос мы и займёмся анализом представлений о субъекте и объекте познания.

Воплощением классического образца науки явилась классическая механика, объектом изучения которой являются взаимодействующие тела. Под телом понимается ограниченное пространство, заполненное материей, математическим эквивалентом тела является точка. Другими словами, объект классической науки представляет собой нечто определённое, простое, неизменяющееся в процессе существования, с исчислимым количеством существенных свойств. Объект классической науки это идеальный или точнее идеализированный объект. Такой объект с лёгкостью поддаётся математической формализации, он наблюдаем (чувственно представим) и ведёт себя при исследовании однозначно (если так позволительно выражаться об объектах-телах).

Сходную картину мы наблюдаем и в отношении субъект познания, прообразом которого до сих пор служит декартовское cogito. Намеренно огрубляя, можно сказать, что cogito является идеальной точкой, возогнанным, сепарированным наблюдателем, у которого осталась только одна способность - высвечивать лучём своего внимания идеальные «тела» сущностей. Дальнейшая философская эволюция субъекта познания не привела к радикальному изменению представлений о субъекте. Даже гегелевский принцип становления не поколебал положения «классического субъекта» - развиваясь, он стался равным своему самосознанию.

Немудрено, что методы познания, включая эксперимент, представляют собой так же идеализированные процедуры, который на практике невозможно осуществить, если не закрывать глаза на саму условность такой идеализации. Наиболее ярким примером классической науки в этом смысле служит история с «идеальным» газом, который, как известно, в природе не существует, но благодаря которому становится возможным понимание не идеализированной, не сепарированной реальности.

В конце концов, «классический объект» исчез в «ультрафиолетовой катастрофе», а «классический субъект» расслоился, лёжа на кушетке психоаналитика. Квантовая физика и психоанализ спровоцировали настоящий тектонический сдвиг в эпистемологии. «Квантовый объект», в отличие от «классического», потерял свойство определённости: во-первых, он потерял свойство чувственной представимости, навсегда оставшись умоконструируемой сущностью, проявляющийся только в условиях эксперимента; во-вторых, он перестал быть самотождественным, количество его свойств стало равняться количеству способов его исследования. Корпускулярно-волновой дуализм стал притчей во языцах.

Не лучше стали обстоять дела и с субъектом познания. Главный удар по науке классического образца был нанесён психоанализом. Субъект перестал рассматриваться равным своему самосознанию, а утеряв свойство самотождественности и прозрачности для самого себя, он спутал карты методологам науки окончательно.

Таким образом, неклассический «квантовый» объект - это неопределённый, ненаблюдаемый, конструируемый в процессе исследования объект, проявляющий свои свойства во взаимодействии с познающим. Неклассический субъект - это не заданная, воссоздающая себя в процессе (само)познания, многосоставная реальность с размытыми границами.

Поворот к человеку, к исследованию его собственной субъективной реальности окончательно подорвал основы классической научности. Инициаторами новой реформы эпистемологии, которая разворачивается в настоящее время, можно считать представителей гуманитарного знания, в особенности психотерапевтов. В чём суть возможной реформы? Человек, явившийся одновременно и субъектом, и объектом познания, породил новую эпистемологическую сложность - в процессе самопознания человек как объект необратимо изменяется, переставая быть тем, кем он был до того, как стал сам себя исследовать. В такой ситуации и объект, и субъект познания, в дополнение к уже указанным свойствам, предстают самоизменяющимеся реальностями, причём, самоизменение, хотя и происходит взаимно, но не подчиняется строгим причинно-следственным связям, поскольку и объект и субъект наделены свободой воли. Если обусловленность «квантового», неклассического объекта активностью субъекта может быть отслежена, и в нём может быть обнаружена регулярность, позволяющая вновь организовать подобное влияние, то взаимовлияние человека на человека в ходе познавательного процесса поддаётся упорядочению весьма трудно. Примером такой, уже пост-неклассической познавательной ситуации, выступает, как мы уже говорили, психотерапия. Допустим, некто поставил цель исследовать внутренний мир другого человека. Для этого другой должен откликнуться на призыв или хотя бы поддаться воздействию познающего. Но это требует диалогичности и, по крайней мере, взаимного доверия, как основы открытости одного человека другому. Открытость же не является естественным состоянием человека, для этого подчас нужны серьёзные самоизменения, сравнимые иной раз по глубине с полным личностным перерождением. Получается, что процесс познания неизбежно приводит к трансформации субъективного опыта и, самое главное, к изменению основных механизмов психического функционирования личности.

Всё это делает проблематичным использование в познании классических образцов научной рациональности и ставит проблему выработки иных ориентиров объективности, достоверности и научности исследования.

Другими словами, «постнеклассичность» познания проявляется именно в случаях познания человека человеком и самопознания. Потому для формулировки и изложения нашей гипотезы мы воспользуемся примерами, в которых познание осуществляется в общении людей, а именно опыт диалогического философствования и опыт современной гуманистической психотерапии.

Итак, общая особенность познания в общении может быть представлена следующим образом. Чтобы познание состоялось, нужно: а) чтобы произошла встреча с другим; б) что бы встреча была преобразующей.

Первое из названных условий - это классическое определение познания, т.е. познание в данном случае трактуется как трансцендирование, или выход познающего (субъекта познания) за пределы себя, за пределы собственной субъективности. Так, открытие гелиоцентричности нашей вселенной предполагало выход за пределы наглядных представлений, и когда это случилось, то мы увидели другое, в самом прямом смысле этого слова, а до этого видели скорее себя или точнее сказать собственные представления. То же самое и в общении. Например, одно из главных составляющих искусства психотерапии заключается в том, чтобы видеть субъективность другого человека, а не подставлять на её место содержание собственной субъективности, что нашло своё отражение в феномене проекции. Понятно, что встретиться с другим не так уж и просто. Не потому, что другое редкость, а потому, что трудно выйти из себя, прервать пребывание в себе. И вот здесь важно не пропустить следующее - прервать пребывание в себе - уже событие, которое требует коренного самоизменения субъекта. Случилась встреча с другим, значит, произошло и изменение субъекта познания, который в силу каких-то условий стал способен к этой встрече. Иногда такие изменения субъекта не более, чем изменение ракурса рассмотрения, но иногда такие изменения — результат глубинной личностной трансформации.

Второе условие уточняющее, поскольку мы уже сказали, что выход за пределы себя уже сам по себе есть преобразование. Это уточнение, тем не менее, необходимо, поскольку другой в этой встрече, как мы постараемся показать, оставаясь со своей стороны не вовлечённым в неё, может остаться для субъекта «вещью в себе» и тогда встреча останется поверхностной. Другой для субъекта останется только лишь впечатлением, образом, но не предстанет как другой во всей своей «другости». Применительно к общению, другой останется объектом, а не живой личностью. «Сердцевина» субъективности другого так и останется чем-то потусторонним, запредельным внешности. То есть, встреча с другим должна предполагать и встречу другого с познающим. Не случайно, психотерапевты постоянно подчёркивают, что отношения с клиентом обоюдные, требующие взаимного изменения, взаимного проникновения личных миров друг друга. Отсюда становится ясным, что так преподнесённое познание включает в себя опасность — опасность потери себя и опасность поглощения другого. Вот тут нащупывается и основная проблема постнеклассической науки. Поскольку познание есть преобразование познающего во встречах с другим, что ставит перед ним проблему сохранения себя в преобразовании, то иначе приходится и ставить вопрос об истине или объективности познания. Объективность - это проявление и сохранение субъектами себя и друг друга в совместном самоосуществлении. Теперь становится очевидным, что постнеклассическая проблема познания перестаёт быть лишь гносеологической проблемой, но становится проблемой онто-гносеологической [1].

Далее попробуем рассмотреть постнеклассическую ситуацию в науке и её особенности на примере гуманистической психотерапии и показать, как указанные нами особенности данного этапа развития науки реализуются в реальности.

В рамках психотерапевтической эпистемологии и практики всё больше появляется работ, в которых разрабатывается идея experience («экспериенс») и выражающий её практический подход. Это заимствованное из французского языка слово может быть переведено как эксперимент, но в более точном смысле слова означает «опыт», «переживание», и в гуманитарных науках, особенно в психотерапии, стало пониматься как «любое испытываемое субъектом эмоционально окрашенное состояние; явление действительности, непосредственно представленное в сознании субъекта и выступающее для него как событие его собственной жизни» или «совокупность знаний и умений, приобретенных индивидом на основе и в процессе непосредственного практического взаимодействия с внешним миром» [5]. Понятие experience не имеет однозначного смыслового эквивалента в русском языке, но всё чаще используется как в русскоязычных работах, так и в зарубежной науке как своеобразная альтернатива термину «эксперимент», чтобы указать на особый опытный, эмпирический способ постижения реальности.

Тенденция такова, что психотерапия пытается самоопределиться вне естественнонаучной методологии современной медицины и экспериментальной психологии. Стало очевидным, что познающий субъект не может рассматриваться отдельно от погруженности в процесс жизни, оставаться независимым и беспристрастным наблюдателем. Только обогащённый жизненным и профессиональным опытом он способен соотносить себя с другими и понимать их. Само понимание возможно не только и не столько потому, что является отдельным когнитивным процессом, сколько в силу того, что познающий оказывается живущим. Наиболее сильным и ярким аргументом в пользу данной точки зрения является концепция паралеллирования, предложенная Дж. Бьюдженталем [2], [3].

«Психотерапевтическая эпистемология» Дж. Бьюдженталя есть эпистемология присутствия [2, с. 39]. Для психотерапевта важно не столько категоризирующее познание и не выявление причинно-следственных связей, сколько внимание к «субъективным переживаниям» клиента, при этом субъективное представляет собой «внутреннюю, особую, интимную реальность, в которой мы живём максимально подлинно» [2, с. 24]. «Следовательно, чем больше мы узнаём отдельного индивида, тем больше осознаём, что он никем (включая его самого) не может быть познан до конца. Эта конечная непознаваемость следует из того, что мы - люди – не является пустыми сосудами, заполненными исключительно извне. Мы сами являемся источниками феноменов (идей, чувств, образов восприятия, отношений и т.д.), которые изменяют ожидаемые следствия и нарушают предсказания» [2, с. 25].

Поскольку ни сам человек, как источник своей психической жизни, ни другой, как познающий (в каком бы он отношении не находился), в конце концов, непознаваемы до конца, то они только могут приближаться к познанию. Здесь главным условием познания оказывается степень приближения к себе как источнику своей субъективной жизни. Такое качество бытия человека, в котором он глубоко внутри себя стремиться участвовать в ситуации и отношениях настолько полно, насколько это возможно, Дж. Бьюдженталь называет присутствием. В этом смысле, присутствие описывает то состояние, которое должно быть характерно как для клиента, так и психотерапевта, поскольку не-присутствие одного из них одинаково губительно для понимания. Побуждая клиента к присутствию, психотерапевт не только получает возможность «знать» другого, но и даёт возможность самому клиенту «знать» себя. Такое побуждение к присутствию другого не может проходить вне достижения присутствия самим психотерапевтом. Таким образом, к познанию ведёт только соприсутствие.

Дж. Бьюдженталь указывает на две грани присутствия: доступность и экспрессивность [3, с. 42]. Доступность «обозначает степень того, насколько человек допускает, чтобы происходящее в данной ситуации имело для него значение, воздействовало на него» [3, с. 42]. По сути, доступность есть степень открытости самому себе как непосредственному самобытию. Это есть открытость как допускание своего собственного бытия, как позволение себе быть. Как правило, человек закрыт от себя «защитными механизмами», искажающими восприятие или вовсе отрицающими непосредственно происходящее с самим собой.

Экспрессивность представляет собой «степень, в которой человек склонен позволять другому действительно узнать себя в данной ситуации» [3, с. 43]. Экспрессивность есть открытость человека другому, его способность позволять быть себе в присутствии другого.

Таким образом, познание есть соприсутствие людей, в котором они взаимно открыты себе и другому. Это является основным условием не только познания, но и изменения друг друга. Следует обратить внимание, что взаимное познание (или просто познание) невозможно без вовлечённости в изменения. Можно смело утверждать, на основании опыта психотерапии, что познание не возможно без вовлечённости в изменения, а изменения человека (его развитие) не возможно без (само)познания.

Достижение присутствия в терапевтической беседе развивается поэтапно, но мы не будем анализировать данный процесс подробно.

Важно, что на основании концепции Д. Бьюдженталя мы можем сделать ряд ценных и основополагающих выводов:

1) открытость себе и другому есть основное условие познания и изменения человека;

2) открытость достигается только в подлинном проявлении себя в присутствии другого, причём ключевым условием подлинности проявления одного участника отношений является подлинность проявления другого;

3) нахождение в отношении открытости друг другу и подлинности во взаимопроявлении есть присутствие как со-бытие друг с другом;

Продолжая логику Д. Бьюдженталя, мы должны заявить, что познание бытия человека невозможно без включенности субъекта познания в проживание (experience), поскольку только со-бытие порождает опыт проживания, который может стать и опытом познания. При этом, только такое познание и может претендовать на объективность, поскольку experience, опыт включённого проживания позволяет дать достаточное онтологическое основание фактам, а не эксперимент. Последний есть лишь результат внешнего обращения, манипулирования, испытания другого как объекта без включённости в отношения субъекта такого обращения.

Выросшая из практической интуиции идея experience, идея опыта-проживания, как мы можем убедиться, оказалась очень плодотворной. Однако её поступательное развитие до сих пор сдерживается в силу того, что подпитывается исключительно практической интуицией, обобщением непосредственного опыта практиков. Мы считаем, что более плодотворно развивать эту идею, опираясь на теоретико-методологический потенциал философского мышления [4]. Мы считаем, что использование этой концептуальной схемы обогатит понимание наблюдаемых на примере эволюции психотерапии тенденций в трансформации стратегий познания человеческого бытия и человеческой субъективности.

Фактически мы утверждаем, что идея experience в контексте живых познавательно-преобразовательных отношений может быть осмыслена на основании высказанных нами идей. С её помощью мы преобразуем эту идею в набор познавательных нормативов, интегрированных на единых теоретико-методологических основаниях в стратегию познания человеческого бытия, которая позволит минимизировать обозначенные в первой главе «издержки» объективистской и субъективистской парадигм познания человеческой субъективности.

Итак, в познании должны быть совмещены как стремление к объективности исследования, так и максимальная степень включённости субъекта в совместность самоосуществления. Человеческое бытие есть бытие, непосредственно данное, или непосредственное самобытие, в отличие от вещного бытия, выражающегося как внешнее по отношению к познающему человеку, предметно данное бытие.

Непосредственное самобытие есть самоосуществляющееся бытие или просто самоосуществление. Самоосуществление есть присутствие в процессе про-живания и пере-живания человеком себя.

Познание другого человека может быть полным (истинным, объективным) только в актах встречи с проявлениями самобытия другого, что возможно только как вовлечённое в совместность самоосуществления этих людей. При этом максимальной степенью и мерой вовлечённости в совместное самоосуществление есть присутствие. Присутствие как полнота включённости в проживание здесь-и-сейчас требует от всех участников максимальной вовлечённости: (а) в собственное самоосуществление или стремление и осуществление полного самопроявления человека каким он есть (бытие-в-проявленности); (б) в открытые отношения с Другим (бытие-в-открытости).

Такое присутствие есть способ и процесс включённости в проживание опыта, а не просто его получение извне, путём испытания Другого. Опыт проживания (experience) есть одновременно средство, результат и процесс преображения человеческой субъективности и его познания. В вовлечённости в совместное самоосуществление познание выступает как модус бытия/ самоосуществления человеческого.

ЛИТЕРАТУРА

1. Агеев В.В. Введение в психологию человеческой уникальности/ В.В. Агеев.- Томск: «Пеленг», 2002. - 428 с.

2. Бьюдженталь, Дж. Предательство человечности: миссия психотерапии по восстановлению нашей утраченной идентичности// Эволюция психотерапии: В 3-х т./ Дж. Бьюдженталь.- М.: "Класс", 1998. т. 3, С. 180-207.

3. Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта/ Дж. Бьюдженталь. – СПб.: Питер, 2001. – 304 с.

4. Зайцев К.Л. Познание как взаимное преобразование во встрече с другим: к проблеме обоснования психотерапевтической эпистемологии// Материалы V Российского философского конгресса. - Новосибирск, 2009. – С. 83-84.

5. Словарь по общественным наукам. Глоссарий.ру [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/