Главная  | О журнале  | Авторы  | Новости  | Конкурсы  | Научные мероприятия  | Вопросы / Ответы

Транскоммуникация как интегральное понятие в современных исследованиях коммуникации

К содержанию номера журнала: Вестник КАСУ №5 - 2009

Автор: Муравьева Ольга Ивановна

Коммуникативная компетентность специалиста как необходимое условие профессиональной деятельности в современных условиях

Если еще несколько лет назад умение человека осуществлять эффективную коммуникацию осознавалось, причем, не только в общественном, но и в профессиональном сознании, как умение, которое является существенным лишь в некоторых видах профессий, а именно относящихся к профессиям типа «человек-человек» – педагогам, психологам, менеджерам и т.п., то сейчас ситуация кардинально изменилась. В настоящее время коммуникативная компетентность формулируется как одно из основных требований, выдвигаемых к высококвалифицированному специалисту в любой профессиональной сфере. По данным социологов, проводивших опрос работодателей в разных регионах страны [10, 13] относительно того, какие требования те предъявляют к современному выпускнику, оказалось, что один из основных дефицитов «рекрута» лежит в области коммуникации. Так, «претензии работодателей были связаны с низкими коммуникативными навыками, в том числе общения с работодателем и клиентурой, с отсутствием способности искать и находить информацию, низкой способностью к самопрезентации и презентации продукта. Содержание претензии состояло в том, что выпускники не готовы работать в реальном информационном (коммуникативном) пространстве, предполагающем инициативу и изобретательность в поиске источников, умение структурировать информацию, устанавливать рабочие контакты с живыми людьми и в итоге выдавать законченный продукт, который бы соответствовал задаче, поставленной заказчиком» [13]. В этом же ряду лежат такие дефициты, как отсутствие умения и готовности работать в команде, низкие управленческие навыки, в том числе, навыки самоорганизации, отсутствие понимания структуры и направления деятельности организации, каналов и форм внутриорганизационного взаимодействия [5, 13].

С другой стороны, и сами студенты, и выпускники в качестве важнейших дефицитов собственного образования называют коммуникативные дефициты. Так, например, исследование, проведенное в Томском государственном университете под руководством Г.Н. Прозументовой, показало, что среди выделяемых студентами «профессионально значимых для современного менеджера умений, навыков, личностных качеств» первое место по объему (38%) занимает блок коммуникативных компетенций. Причем, важным моментом является то, что студенты не только выделяют это умение как обобщенное («коммуникабельность, умение профессионально выстраивать систему взаимоотношений с людьми»), но и дифференцируют его на составляющие коммуникативные умения и качества («тактичность, дипломатичность», «умение четко и ясно выражать свои мысли», «умение прислушиваться к мнению других»); определяют значимые профессиональные коммуникативные ситуации («работа в команде», «конфликтные ситуации», «ведение переговоров»), когда эти умения являются особенно необходимыми; вычленяют некоторые коммуникативные позиции и статусы (позиции «лидерства», «подчинения»), в которых востребованы разные коммуникативные умения; осознают необходимость специальных знаний для эффективного общения («знание психологии и умение применять эти знания в практике общения с людьми»).

Таким образом, приведенные выше результаты исследований позволяют сделать вывод о том, что коммуникативная компетентность становится одной из главных компетенций, необходимых высококвалифицированному специалисту в любой профессиональной сфере. Этот вывод означает необходимость активизации научных исследований в области коммуникации. При этом одной из первых задач, с нашей точки зрения, становится задача теоретического переосмысления феномена коммуникации в соответствии с современными тенденциями развития психологии.

Психологические исследования коммуникации в ракурсе трансспективного анализа

Для того, чтобы решить поставленную выше задачу, воспользуемся тем мощным эвристическим потенциалом, который заключен в идее трансспективного анализа [7]. «Трансспективный – значит открывающий перспективу, выявляющий тенденции и направленность процесса развития» [7. C. 34]. Обратимся к тенденциям становления научных психологических исследований коммуникации. Пожалуй, одним из первых, кто сконцентрировался на проблеме коммуникации как отдельной, самостоятельной социально - психологической проблеме, был Т. Шибутани [15], работавший в рамках такого направления социальной психологии, как социальный интеракционизм. Это произошло в середине прошлого века. Содержательный фокус этих исследований отражен в самом названии – интеракционизм. Т. Шибутани сосредоточивается на изучении социального взаимодействия, а коммуникация понимается им как процесс организации согласованного действия. Если теперь вычленить тот доминирующий ракурс, в котором решалась проблема эффективной коммуникации (которая, в свою очередь, легко может быть переформулирована в проблему коммуникативной компетентности [см. 11]), то можно увидеть, что эта эффективность, по Т. Шибутани, обеспечивается, прежде всего, нормативностью и комплементарностью (взаимодополнительностью, взаимосогласованностью) социально-ролевых позиций участников этого процесса, а также используемых ими средств общения (вербальных и невербальных). То есть фактически в этой научной школе изучались закономерности того, что сейчас называют формально-ролевым общением.

Вторая четверть ХХ века характеризуется переносом интереса социальных психологов с интерактивной стороны общения на информационную, а коммуникация понимается теперь преимущественно как процесс передачи информации. Американская социальная психология, опираясь на известную «пятичленку» Г. Лассуэла – «кто говорит, кому говорит, что говорит, как говорит, зачем говорит» – начинает бурные эмпирические исследования факторов эффективной коммуникации, понимаемой, прежде всего, как убеждающая коммуникация [см. 9]. Что обращает на себя внимание в этих исследованиях? С одной стороны, ни в коей мере нельзя отрицать того обстоятельства, что были открыты очень значительные психологические факты и вскрыты закономерности такой коммуникации. С другой стороны, все эти исследования выполнялись с опорой на методологические теоретические принципы бихевиоризма, и вполне естественно, что реализовывалась общая негуманистическая, можно даже сказать, антигуманистическая установка по отношению к человеку, сформулированная еще Дж. Уотсоном. Именно поэтому изучались лишь первые четыре составляющие «пятичленки» Г. Лассуэла, тогда как пятая составляющая – «зачем говорит» – даже не обсуждалась, так как ответ был «очевиден» – для убеждения. То есть фактически психология открыла и сформулировала механизмы эффективной не столько коммуникации, сколько манипуляции сознанием и поведением людей. Апофеозом этих исследований явилась знаменитая книга Д. Карнеги, где сформулированы самые изощренные принципы и способы манипулятивного убеждения.

Последняя четверть ХХ века знаменуется появлением не менее знаменитой, но уже «в узких кругах», книгой Э. Шострома «Анти-Карнеги, или Человек-Манипулятор» [17], которая манифестировала недопустимость и неэффективность отношения к человеку как к объекту манипуляции и «возвращала» гуманистическое отношение к человеку в социальную психологию. В отечественной социальной психологии также фиксируется ущербность и ограниченность объектного отношения к человеку, и делаются попытки преодолеть эту ограниченность. Так, Г.М. Андреева [1] настаивает на разведении понятий коммуникация и общение, утверждая, что понятие коммуникации фиксирует лишь одну сторону реального процесса человеческого общения – информационную. Она предлагает, помимо этой стороны общения, выделять еще и интерактивную и перцептивную стороны. А.У. Хараш [18] вводит различение двух типов общения – субъект-объектное и субъект-субъектное, в основе которого лежит диаметрально противоположное отношения к партнеру – или как к объекту (то есть вещное), или как к субъекту (то есть ценностное). Главное эвристическое значение этой типологии состоит в том, что в область социально - психологических исследований коммуникации вводится ценностно-смысловой аспект. Именно этот аспект начинает постепенно «приобретать» системообразующее значение – речь идет, конечно же, о научном исследовании, а не о реальном процессе коммуникации, в которой этот аспект всегда имел именно такое значение. Синхронные процессы наблюдаются и в зарубежной психологии. Американские психологи П. Вацлавик, Дж. Бивин, Д. Джексон [4], изучая патологическую коммуникацию, обнаруживают, что, оставаясь в рамках понимания коммуникации как обмена информацией, невозможно разрешать конфликтные межличностные ситуации, необходимо трансцендировать, выйти за рамки, перейти в другое пространство: из «пространства» информации в «пространство» отношений. Для фиксации этой закономерности авторы вводят понятие метакоммуникации, тем самым, также констатируя в качестве основного аспекта коммуникации ценностно - смысловой. Параллельно с этим направлением активно начинают изучаться экзистенциальные аспекты общения [2, 3, 12]. Опираясь в основном на идеи российских и европейских философских диалогических концепций М.М. Бахтина, М. Бубера, Г.С. Батищева, А. Швейцера, а также «экзистенциальных» психологов Э. Фромма и В. Франкла, психологи развивают представления о глубинном общении как диалоге, его функциональных особенностях и характеристиках. Эти исследования также приводят к пониманию того, что определяющим фактором коммуникации является фактор отношения.

Одним из главных методологических следствий этих тенденций явилось то, что понятие коммуникации «превратилось» в междисциплинарное психологическое понятие, то есть стало категорией не только социальной, но и общей, и педагогической, и клинической и т.д. психологий, что и было зафиксировано в известной монографии Б.Ф. Ломова «Методологические и теоретические проблемы психологии», опубликованной в 1984 году. В ней обосновывается введение категории общения в общепсихологический контекст: «Представляя собой существенную сторону реальной жизнедеятельности субъекта, общение выступает поэтому и в роли важнейшей детерминанты всей системы психического, ее структуры, динамики и развития» [8. С. 248].

И, наконец, можно зафиксировать последний к настоящему времени этап развития научных представлений о коммуникации, который связан с постмодернистскими подходами на Западе и со становлением и утверждением антропологического подхода в отечественной психологии. В исследованиях последнего десятилетия положение о том, что коммуникация является базовым процессом, конституирующим само существование человека, получает уже свою «постоянную прописку». К Герген [19], формулируя так называемую «социорационалистическую метатеорию», постулирует, что, в отличие от традиционной теории, она исходит из того, что не внутренние процессы, происходящие внутри индивидуального сознания, производят то, что называется знанием, а социальный процесс коммуникации. «Рациональность порождается именно внутри процесса социального обмена» [19, Р. 197]. Этот же подход реализуется и в исследовании эмоций. Сами эмоции объявляются социальными отношениями, и утверждается их фактическая социальная детерминация. «Перефразируя знаменитую формулу У.Джемса «Я плачу не потому, что мне грустно, а мне грустно, потому что я плачу», конструктивист утверждает: «Я злюсь не потому, что обижен несправедливо, а потому, что этот поступок я определил на известном мне языке как несправедливый» [цит. по 16, С. 361]. Эти положения образуют то, что К. Герген называет «эпистемологией», претендующей на статус «второй революции в психологии» (первой была когнитивная). Суть этой революции, по выражения К. Гергена, заключается в преобразовании тезиса Р. Декарта: «Cogito ergo sum» («Я мыслю, следовательно, существую») в «Communicamus ergo sum» («Мы общаемся, следовательно, я существую»).

В российских исследованиях последних лет высказывается та же идея. В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев пишут: «общительность, общность являются сущностным атрибутом человека. Он по самой своей природе есть «бытие для других». Проблема общности поэтому не только социальная или историческая; она при более глубоком рассмотрении является глубинно экзистенциальной проблемой». И далее, «д р у г о й – не просто персонификатор культуры и источник общественно выработанных способностей, а фундаментальное онтологическое основание самой возможности возникновения человеческой субъективности, основание нормального развития и полноценной жизни человека» [14, С. 15]. В другой концепции, также основанной на методологических принципах антропологического подхода, теории психологических систем В.Е. Клочко человек понимается как открытая, самоорганизующаяся психологическая система, подчиняющаяся принципу системной детерминации. Центральным объяснительным понятием этой теории является понятие ментального (транссубъективного) пространства, возникающего в результате процесса взаимодействия человека с миром: «во взаимодействии субъекта с объектом рождается новая реальность – сверхчувственная, т.е. не отражаемая органами чувств, системная… Через эту реальность человек получает возможность воздействовать на самого себя (самодетерминация) и реализовывать свои возможности» [7, С. 92].

Здесь надо отметить следующее. Несмотря на то, что в теоретических изысканиях выше названных авторов коммуникация не является прямым предметом их исследований (в качестве такового у В.И. Слободчикова и Е.И. Исаева выступает субъективная реальность, у В.Е. Клочко – ментальное, или транссубъективное пространство), но, тем не менее, явно и однозначно постулируется, что именно коммуникация (какими бы терминами она ни обозначалась: «общительность, общность» – в первом случае, «взаимодействие» – во втором) есть процесс, в котором «возникает» [14], «порождается» [7] психологическая реальность человека.

В коммуникативном подходе В.И. Кабрина [6], еще одной концепции в рамках антропологической психологии, этот тезис уже становится основополагающим методологическом положением, а коммуникация – непосредственным предметом исследований. Понятия коммуникация, коммуникативность, коммуникабельность значительно расширяются по сравнению с теми же понятиями в традиционной психологии. Так, под коммуникацией автор понимает «универсальный информационно-энергетический смысло-творческий процесс» [6, С. 31]. «Коммуникативность как интегральная характеристика личности имеет значительно большую глубину и радиус действия, нежели принято думать: в нее может включаться генетический опыт прошлых поколений и жизней, ключ к которому в обычных условиях чаще всего недоступен» [6, С. 8]. «Важно, что в феномене и понятии коммуникации главное – это передача информации, имеющей жизненный смысл» [6, С. 7]. Выявляя сущностные основания жизни, В.И. Кабрин опирается на идею К.Р. Роджерса о том, что «жизнь есть постоянное самоперерастание, самопреодоление себя прежнего, ежемоментное пере-живание со-бытий и самого себя до неузнаваемости, при сохранении сути себя» [цит. по 6, С. 53]. Учитывая эти признаки жизненного процесса как развития, как «пере-живания многообразного информационного транзита и трансформации, метаморфоз и трансмутаций событий» [6, С. 54], автор вводит понятие транскоммуникации. «Транскоммуникация – это процесс общения между инаковыми и разнопорядковыми субъектами в интра- и интерперсональных планах; это сверхдинамичный, смыслообразующий процесс гармонизации разоуровневых миров человека, открывающий в нем смысловое единство микро- и макрокосмоса» [6, С. 54].

На основе представленной выше дефиниции транскоммуникации четко дифференцируем и конкретизируем феноменологические и функциональные признаки транскоммуникации.

1) «Транскоммуникация – это процесс общения между инаковыми субъектами…». В этом положении подчеркивается ценностное отношение субъекта коммуникации к партнеру и самому себе, открытость и реалистичность восприятия партнера, открытость и аутентичность собственного Я и собственной позиции. Следствием этого является обмен информацией, не ограниченный и не искаженный ожиданиями и стереотипами какого-либо рода (профессиональными, ролевыми, статусными, личностными, ситуативными и т.д.).

2) «… и разнопорядковыми субъектами…». Это означает, что, субъект включен в коммуникацию с партнерами «разного порядка»: 1) с людьми разного возраста, профессии, статуса, гражданской и национальной принадлежности, личностного типа и т.д.; 2) различными социальными группами; 3) культурными образцами, оформленными в виде текстов научных, художественных или иных произведений; 4) произведениями искусства; 5) природой; 6) традицией; 7) Богом и т.д.[1]

3) «… в интра- и интерперсональных планах…». Этот признак указывает на то, что общение происходит не только с внешними партнерами, но и во внутреннем, аутокоммуникативном плане, то есть востребованными и актуализированными оказываются процессы рефлексии и саморефлексии, внутренний диалог.

4) «… это сверхдинамичный процесс…». В такой коммуникации уплотняется время. События, действия, мысли, идеи, эмоции стремительно сменяют друг друга. Такое общение предполагает и гибкую смену коммуникативных позиций, центраций, тем и т.д.

5) «… смыслообразующий процесс…» Результатом транскоммуникации является порождение смыслов.

6) «… процесс гармонизации разоуровневых миров человека, открывающий в нем смысловое единство микро- и макрокосмоса». Этот признак указывает на то, что транскоммуникативная динамика продвигает человека по пути индивидуации, то есть актуализируются процессы дифференциации и интеграции. Субъективно отражаемым результатом этого являются позитивные эмоции, переживание удовлетворения и, как правило, эмоционального подъема, несмотря даже на то, что в самом процессе коммуникации могут возникать самые разные, в том числе и негативные, эмоции.

Подробное рассмотрение и конкретизация понятия транскоммуникации позволяет сделать вывод о том, что это понятие венчает современные исследования коммуникации, так как, во-первых, интегрирует социально-психологический и общепсихологический аспекты коммуникации, во-вторых, принципиально меняет представление о партнере коммуникации, в-третьих, подчеркивает ценностно-смысловой аспект коммуникации, выраженный в понятии «отношение». Последнее и определяет особое качество общения, в основе которого лежит специфическое ценностное отношение к партнеру и с партнером. Именно это особое качество заключено в приставке «транс-». В.И. Кабрин отмечает, что в «обычном (иллюзорном) понимании коммуникации как общения себе подобных» имплицитно присутствует «идеальный (невозможный) вариант» взаимодействия. «… Считается, что коммуникация тем лучше, чем определеннее (фиксированнее) дистанции, позиции, роли, языки, контексты и т.д. Реальное же человеческое общение как транскоммуникация переживается (но редко осознается) в ежемоментных трансценденциях за пределы всех вышеуказанных определенностей» [6, С. 55].

Подводя итог представленной выше краткой ретроспективе исследований коммуникации в психологии, можно сформулировать следующие основные выводы:

1) научное изучение коммуникации подчиняется общим тенденциям развития психологического знания, а именно тенденциям гуманизации, гуманитаризации и онтологизации [7];

2) происходит изменение места коммуникации в категориальном строе психологии: если раньше в качестве единицы анализа в психологии выступала деятельность, то сейчас ее постепенно начинает вытеснять коммуникация;

3) современная психология формулирует тезис о том, что реальное человеческое общение (то есть такое общение, в котором человек объективирует и проявляет себя в своей сущностной человеческой ипостаси) осуществляется как транскоммуникация;

4) системообразующим параметром коммуникации является параметр отношения;

5) и, наконец, четвертый вывод (а точнее, вывод-предположение) – психология, как всегда (достаточно вспомнить историю «появления» инстинкта агрессии в психоанализе З. Фрейда), осталась верна себе и чутко отреагировала на объективный социальный заказ (явно сформулированный на Западе или неявно выраженный у нас в стране), предложив концепцию транскоммуникации, которая отвечает современным реалиям жизни человека и общества.

ЛИТЕРАТУРА

1. Андреева Г.М. Социальная психология. - М.: «Наука», 1980. – 415 с.

2. Братченко С.Л. Межличностный диалог и его основные атрибуты // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. - М.: «Смысл». 1997. - C. 201-222.

3. Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта. - СПб.: «Питер», 2001.

4. Вацлавик П., Бивин Дж., Джексон Д. Психология межличностных коммуникаций. - СПб.: «Питер», 2000. – 299 с.

5. Иванов Д.Л., Митрофанов А. Л, Соколова О.В. Компетентностный подход в образовании. Проблемы, понятия, инструментарий. Учебно-методическое пособие. – М: АПК и ПРО, 2003. –101 с.

6. Кабрин В.И. Коммуникативный мир и транскоммуникативный потенциал жизни личности: теория, методы, исследования. – М.: «Смысл», 2005. – 248 с.

7. Клочко В.Е. Самоорганизация в психологических системах: проблемы становления ментального пространства личности (введение в трансспективный анализ). – Томск: ТГУ, 2005. – 174 с.

8. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. - М.: «Наука», 1984. – 444 с.

9. Майерс Д. Социальная психология. - СПб.: «Питер», 1998. – 688 с.

10. Макарова М.Н. Факторы и механизмы взаимосвязи профессионального образования и рынка труда (на примере Удмуртской республики) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. 2006. №3. - С. 106-122.

11. Муравьева О.И. Коммуникативная компетентность как проблема общей психологии // Сибирский психологический журнал. Томск. 2001. Выпуск 14-15. - С. 26-41.

12. Муравьева О.И. Стратегии общения в структуре коммуникативной компетентности – Томск, 2003. – 118 с.

13. Рыкун А.Ю., Южанинов К.М., Матулис В.В., Мухин Л.Н. Региональная система высшего образования и рынок труда. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005. – 166 с.

[1] В этот же ряд можно поставить также и предмет, цели, ценностные и смысловые основания собственной деятельности человека. Ведь в процессе деятельности (если, конечно, это «настоящая, зрелая и полная» деятельность, а не урезанная до функционирования, воздействия, манипуляции с объектом) всегда происходят содержательные и системные трансформации самой деятельности – порождаются новые смыслы, выстраивается новая иерархия мотивов, формулируются новые цели, меняется операциональный состав деятельности и т.п. Ведь сам предмет (мотив), цели и условия деятельности не есть реальность, но лишь то, что я полагаю как реальность. Действуя же в этой субъективной реальности человек «встречается» (В.И. Кабрин) с реальным Миром, обладающим собственной активностью (в каком-то смысле, субъектностью). И если человек открыт Миру, то есть взаимодействует (а не воздействует или подчиняется, что тоже, конечно, возможно, а иногда даже необходимо, но все же является лишь частным случаем) с Ним, то он вынужден коммуницировать и со своими смыслами, мотивами, целями и т.д. То есть реальный Мир, воплощенный в материальных и идеальных предметах, является для человека партнером, взаимодействуя, коммуницируя с которым он создает новую транссубъективную (В.Е. Клочко) реальность, внутри которой также происходит активный диалог.



К содержанию номера журнала: Вестник КАСУ №5 - 2009


 © 2024 - Вестник КАСУ