Взаимосвязь психической ригидности и внушаемости при нервно-психических расстройствах

Одной из форм психотерапевтического лечения является суггестивная терапия (от лат. suggestio – внушение), в которой устранение телесных и психических нарушений достигается за счет применения внушения.

Внушение – это социально-психологический процесс воздействия, в первую очередь, на эмоциональную, бессознательную сферу психики личности или группы людей, нередко помимо (а иногда и против) их воли, механизм которого базируется на снижении сознательности, критичности по отношению к внушаемому содержанию (В. М. Бехтерев, И.П. Павлов, Д. Н. Узнадзе, Е.Блейлер, В.Н. Куликов, Р. Чалдини, А.А. Биркин, Б.З. Драпкин и др.).

Посредством внушения могут быть вызваны различные ощущения, представления, эмоциональные состояния, волевые побуждения, изменения соматовегетативных функций организма.

Внушение с лечебной целью может проводиться в бодрствующем состоянии, в гипнозе, а также в состоянии неглубокого естественного и наркотического сна.

Для более эффективного использования данного метода в терапии необходимо, чтобы человек поддавался внушению, или был внушаемый. Внушаемость – это мера или степень восприимчивости к внушению, определяемая и ограничиваемая рядом факторов, в основном, субъективной готовностью подвергнуться и подчиниться внушающему воздействию. При этом сам человек не отдает себе ясного отчета в такой ситуации. Подчиняясь, он продолжает считать свой образ действий как бы результатом собственной инициативы и самостоятельного выбора.

Внушаемость бывает общей, ситуативной, индивидуальной и групповой.

Общая внушаемость обусловлена особенностями психического развития личности. Она свойственная всем людям, однако дети более внушаемы, чем взрослые, а женщины обладают большей внушаемостью, чем мужчины.

К ситуативным факторам, влияющим на повышение индивидуальной внушаемости, относят психофизическое состояние субъекта (при покое и релаксации внушаемость возрастает, как и при сильном эмоциональном возбуждении, утомлении, стрессе, максимальная внушаемость наблюдается в гипнозе); низкий уровень осведомленности, компетентности в обсуждаемом вопросе или выполняемом виде деятельности, малая степень его значимости для личности; дефицит времени для принятия решения.

К числу индивидуальных свойств личности, благоприятствующих повышенной внушаемости, относятся: неуверенность в себе, низкая самооценка, чувство собственной неполноценности, покорность, робость, стеснительность, доверчивость, тревожность, экстравертированность, повышенная эмоциональность, впечатлительность, слабость логического мышления, медленный темп психической деятельности.

Подмечено, что страх, гнев, экстаз и другие эмоционально насыщенные состояния способствуют резкому повышению внушаемости и создают возможность осуществления массового внушения наяву (при боевых действиях, на митингах и т.д.).

Кроме перечисленных факторов, ведущих к повышенной внушаемости индивида, мы хотели более детально изучить, может ли такая особенность личности, как психическая ригидность, влиять на степень внушаемости человека.

Ригидность (от лат. rigidus - жесткий, твердый) в психологической литературе определяют как затрудненность (вплоть до полной неспособности) в изменении намеченной субъектом программы деятельности в условиях, объективно требующих ее перестройки (К. Левин, К. Гольдштейн, Р. Кэттелл, Н.Д. Левитов, А. Лачинз, Bonner, Г.В. Залевский и др.).

В психологической литературе существуют различные точки зрения на соотношение и взаимозависимость понятий «ригидность» и «внушаемость». Некоторые исследователи склонны к мнению, что у людей высоко внушаемых уровень ригидности высокий, другие склоняются к мнению, что, наоборот, у людей высоко внушаемых ригидность не высока. Данное соотношение и взаимозависимость мы попытаемся рассмотреть на примере больных, имеющих психические расстройства. Категория больных взята не случайно, поскольку здесь более наглядно можно проследить заострение патологических личностных черт, и в связи с этим нарушение социальной адаптации таких людей.

Кроме вышесказанного, знание связи выраженности психической ригидности и степени внушаемости позволит в дальнейшем учитывать эту особенность при работе с клиентами в психотерапевтической практике.

В современной психиатрической литературе все чаще встречаются указания на то, что психическая ригидность оказывается преимущественно неблагоприятным фактором, лежащим в основе этиологии и патогенеза нервно-психических расстройств (Кербиков, 1971, Личко, 1977, White, 1964, Breed, 1973? Shapiro, 1981), в прогнозе (Лакосина, 1970, Пантелеева, Беляева, 1984, Судаков 1987), в терапии и реабилитации (Зейгарник, Кабатченко, 1974, Карвасарский, 1986 и др.).

Большинство авторов считают, что индивидам с психопатологическими нарушениями меньше, чем здоровым, свойственны гибкость и пластичность, позволяющие перестраиваться, приспосабливаться к изменяющимся условиям, и что сочетание ригидности с инертностью относится к наиболее типичным свойствам психики большинства больных [Goldstein, 1943; Werner, 1946; Зейгарник, Кабатченко, 1974].

Ниже мы рассмотрим отдельные нозологические формы и попытаемся проанализировать имеющиеся данные по наличию психической ригидности и степени внушаемости данной категории больных.

Неврозы

Целый ряд преимущественно зарубежных концепций неврозов включает понятие психической ригидности и шире - фиксированных форм поведения в парадигму объяснения их природы. Это позволяет во многом понять и природу самой психической ригидности, механизмы и особенности ее проявления при невротических расстройствах.

Одним из первых П. Жане (1903, 1911) описал «фиксированные идеи» при истерических и обсессивных неврозах, указав на их неадаптивную роль. Он определил их как «известные остающиеся неизменными состояния личности, которые, сложившись раз, упорно существуют неопределенное время и не изменяются в достаточной мере, чтобы сделать возможным приспособление к изменяющимся условиям окружающей среды».

К мысли о неадаптивной роли психической ригидности склонялись большинство исследователей неврозов (Кербиков, 1971; Sullivan, 1953; White, 1964; Yung, 1975; Shapiro, 1981). Правда, конкретизируется эта роль психической ригидности при неврозах чаще всего в качестве «защитного механизма», который, в конечном счете, не реализует своей функции. «Невротик защищается, - писал Freud, - формируя фиксированные привычки, ведущие к предпочтению определенных способов решения личных проблем» (1948). Согласно Adler (1974), невротик, защищаясь, формирует ригидный стиль жизни с ложной ее схемой. В этой связи Murphy and Jensen писали, что «там, где сознание зажато в ригидной схеме, там мы имеем дело с невротиком; любая схематизация, любая стереотипизация есть невротическое средство защиты» (1932).

По мнению большинства исследователей, невротик «защищается» от тревоги, вызванной в детские годы чувством слабости и беспомощности перед действительностью, которая переживается как потенциально враждебная и опасная [Ногпеу, 1937], «чувством бессилия, одиночества и изоляции» [Fromm, 1945], «нарушением интерперсональных отношений» [Sullivan, 1953].

Для White (1964) невроз есть дисбаланс гибкости и устойчивости, прежде всего, в сторону гипертрофирования устойчивости, в основе чего лежат стресс и страх. Избегание всего, что может поколебать «Я-образ», защита привычного мнения о себе являются основной формой поведения больного истерическим неврозом [Берток, 1985]. Фрустрация потребности в положительной оценке (самооценке) вызывает, по мнению Rogers (1961), В.Д. Карвасарского (1985), у больного тревожность, ведущую к искаженному, а затем и к ригидному восприятию действительности. Kessner-Raytlcr (1972, 137) считает, что «ригидность больных неврозами - трудность коррекции их «ошибочных установок» можно объяснить и защитой против «расконсервации» ошибочных установок в связи с нежеланием переживать неприятные чувства».

Несформированностью «индивидуальной автономии - активной саморегуляции и истинно объективных отношений индивида к среде» объясняет «ригидный характер», лежащий в основе неврозов, Shapiro (1981).

При всем разнообразии отмеченных выше подходов их авторы сблизились в отношении к психической ригидности в следующих пунктах: 1) психическая ригидность является механизмом (чаше всего, защитным) невротических расстройств; 2) формирование этого механизма вызывается страхом и стрессом; 3) психическая ригидность в качестве защитного механизма не выполняет своей функции при неврозах - он оказывается неэффективным, способствует возрастанию чувства тревоги, что приводит к «психологическому порочному кругу» [Ногпеу, 1937]. Невротическая личность, в отличие от здорового человека, не может отказаться от этой защиты даже в тех случаях, когда становится очевидной ее избыточность и вообще неадекватность. Mowrer (1950) называет такое поведение «невротическим парадоксом», так как невротик, упорствуя в своем поведении, несмотря на его разрушающее действие, становится жертвой собственной ригидности; 4) задача врача и психолога видится в ослаблении ригидности.

Вместе с тем, известны и такие исследования, в которых связь между ригидностью и невротическим поведением либо не была обнаружена (Иетс, 1961), либо оказалась отрицательной (Филлипсон, 1955).

В медицинской и психологической литературе встречаются данные, характеризующие личностные особенности больных неврозом. В частности, истерию определяют как патологическое состояние психики человека, характеризующееся повышенной внушаемостью, слабостью сознательной регуляции поведения.

Описывается связь истерии с эмотивной жизнью, которая ведет больного к эмотивному шоку. Эмотивный шок необходим для разрядки эмотивной насыщенности, в интеллектуальной сфере наблюдается сужение поля сознания, поглощение сознания и психики в аффекте, легкая внушаемость и самовнушаемость. По Форелю, истерия есть диссоциативная слабость мозга, которая и обусловливает легкую внушаемость и самовнушаемость, соматические расстройства при истерии и в другой сфере.

Психопатии

В большей мере именно к психопатиям относится мнение Rogers (1951) о том, что одним из условий психической цельности и здоровья личности является гибкость в оценке самой себя, умение под напором опыта переоценивать ранее сформировавшуюся систему ценностей, что является непременным условием безболезненного приспособления человека к непрерывно меняющимся условиям жизни. На «неспособность психопата извлечь уроки из собственного жизненного опыта» указывал П.Б. Ганнушкин (1964), на «игнорирование им принципа реальности» - Thorne (1959), на «потерю критерия практики» - О.В. Кербиков (1971). Таким образом, понятие психической ригидности во многом пересекается с понятием психопатии. Это означает, что психическая ригидность, скорее всего, входит в структуру личности всех без исключения типов психопатий как компонент «трудности социальной адаптации». Но представленность ее внутри типов психопатии должна модифицироваться структурой того или иного типа.

При всем разнообразии систематик психопатий и в связи с этим мы проанализируем литературные данные о психической ригидности в рамках самой общепринятой - деления психопатий на тормозимые, возбудимые и истерические.

Тормозимые психопаты, которые объединяют астенический, психастенический и шизоидный варианты, характеризуются сходством психотравмирующего фактора - ломкой жизненного стереотипа. Формы поведения, стереотипы реагирования, выработанные в одних условиях, переносятся этими лицами в новую обстановку, где они оказываются неадекватными. Разумеется, что для каждого типа тормозимых психопатий характерны свои нюансы. Так, для психастеников - это «паническая боязнь нового», для шизоидов - «нарушение неприкосновенности внутреннего мира, существующего в виде определенной системы или формы», для астенических психопатов - необходимость изменений, вызванных реально и объективно действующими причинами [Ганнушкин, 19646; Кербиков, 1971; Coville, 1964; Krctschmcr, 1977].

Группа возбудимых психопатий включает параноидный и эпилептоидный типы, объединяет которые большая эмоциональная напряженность значимых для них переживаний. Согласно II.Б. Ганнушкину (1964), параноидные психопаты крайне узки и односторонни, склонны к «застреванию», фиксации на определенных представлениях и идеях - образование сверхценных идей, во власти которых они потом и находятся. Психическая ригидность характеризует и эпилептоидных психопатов в виде застревасмости в сознании той или иной мысли, вязкости аффекта, педантизма [Ганнушкин, 19646; Кербиков, 1971; Личко, 1977; Petrilowitsch. Bear, 1966].

Противоречивость истерических психопатов относительно характеристик ригидности показал Kretschmer (1977), когда писал, что истерические характеры представляют собой длящуюся всю жизнь попытку при помощи гибких, играючи переключаемых аппаратов скрыть дефекты. Основной «дефект» у психопата - это ригидность его эгоцентрических установок, «Я-образа», которые он всеми силами старается сохранить [Жане, 1911; Берток, 1985].

Итак, при отмечаемой клиницистами ригидности установок и поведения при психопатиях остаются вопросы как относительно качественных, так и особенно количественных характеристик ее проявления у различных типов психопатий.

В ряде работ по исследованию психопатий приводятся данные по личностным особенностям таким людей. В частности, П.Б. Ганнушкин в своей работе «Особенности эмоционально-волевой сферы при психопатиях», характеризуя эмотивно-лабильных (реактивно-лабильные) психопатов, говорит о том, что у некоторых циклотимиков колебания их состояния совершаются чрезвычайно часто, иногда прямо по дням. Такие субъекты больше всего поражают капризной изменчивостью их настроения, как бы безо всякой причины переходящею из одной крайности в другую. Близкое к ним положение занимает группа психопатов, у которых эмоциональная неустойчивость, как таковая, имеет более самостоятельное значение и занимает более выдающееся место. Эта неустойчивость часто придает их характеру отпечаток чего-то нежного, хрупкого, отчасти детского и наивного, чему способствует также и их большая внушаемость [4].

Одной из отличительных черт конституциональных психопатов, по мнению Ганнушкина, является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиняться голосу большинства, «общественному мнению»; это - люди шаблона, банальности, моды, среды, но не совсем в том смысле, как неустойчивые психопаты: там люди идут за ярким примером этой среды, за «пороком», а здесь напротив – за благонравием [4].

Шизофрения

Теоретические концепции психической ригидности в рамках исследования шизофрении практически отсутствуют. Но зато довольно многочисленны клинические описания личностных расстройств при шизофрении, в которых отмечается и ригидность.

Еще П.Б. Ганнушкин (1964) любил характеризовать шизофренический дефект тем, что при нем отсутствуют «сталь» и «резина», т.е. у больных с шизофреническим дефектом нет настойчивости (стали) и гибкости приспособления к реальной жизни (резины) - стоит им выбиться из колеи, из раз и навсегда установленного типа жизни, и они становятся беспомощными.

Анализ литературы свидетельствует, что наличие ригидности отмечается фактически при всех шизофренических расстройствах вне зависимости и от формы течения, степени прогредиентности и синдромальной характеристики. Правда, значительно чаще при непрсрывнотекущей шизофрении во всех ее вариантах [Морозов, 1963; Бжалава, 1963; Снежневский, 1972; Измайлова, 1976; Пантелеева, Беляев, 1984; Воробьев, Пефедьев, 1986]. Причем, психическая ригидность обнаруживала себя на разных стадиях процесса и, по мнению многих авторов, в связи с изменениями личности. Так, Л.В. Снежневский (1972, 39) указывает, что при бредовом типе непрерывнотекущей прогредиентной шизофрении у больных, преморбидно малоактивных, застенчивых, склонных к недооценке своих возможностей, появлялись не свойственные им ранее стеничность, гиперсоциальность, ригидность, мелочное упрямство. Р.А. Наджаров и А.Б. Смулевич (1983) отмечают, что уже начальный период прогредиентной параноидной шизофрении характеризуется изменением личности в виде замкнутости, ригидности, утраты аффективной гибкости. Появляются новые черты характера при течении прогредиентной шубообразной шизофрении - ригидность, недоверчивость. Отмечается ригидность и при рекуррентной шизофрении. Больные стремятся к созданию особого режима труда, отдыха, лечения, обнаруживая черты педантизма, психической ригидности.

Другие авторы [Морозов, 1963; Бжалава, 1963; Пантелеева и Беляев, 1984] пишут не о появлении ригидности как новой черты, а о ее «нарастании», «развитии», «усилении», «расширении и углублении» уже на инициальном этапе бредовой шизофрении. Отсюда следует, что психическая ригидность должна быть присуща уже преморбидной личности больных шизофренией. По образному выражению Yanzarik (1955), психоз лишь вскрывает существующую уже давно динамическую недостаточность, проявлявшуюся не только в инициальном периоде, но заложенную в самом преморбиде, подобно тому, как обвал здания лишь показывает, что фундамент был неполноценным.

Итак, анализ литературных данных позволяет сделать следующее заключение. Совершенно ясно, что при шизофренических расстройствах личность и поведение больных шизофренией характеризуются и психической ригидностью. Как правило, она выступает в сочетании, прежде всего, со сниженным уровнем активности - односторонней, монотонной активностью и все углубляющейся пассивностью, в начале которых была потеря творческой инициативы. Скорее всего, психическая ригидность свойственна личности и до манифестации болезни, обостряясь уже в инициальном периоде. В то же время, осталось неясным, какое содержание вкладывалось в понятие ригидности.

Необходимо отметить, что больные шизофренией очень слабо поддаются гипнозу, как методу лечения, особенно параноидная форма и паранояльные установки (Драпкин Б.З., 2001)

Алкоголизм

История изучения вопроса о соотношении алкоголизма и личности показала, что «преалкогольной», да и «алкогольной» личности нет. Сегодня большинство исследователей приходят к мысли, что в этом соотношении большее значение, чем тип личности, имеют отдельные ее черты, компоненты, которые вписываются в содержание понятия «низких и сниженных адаптационных способностей» [Бехтель, 1986; Rothenbacher, Fritz, 1972]. В ряде работ [Ураков и Куликов, 1977; Шумский, 1983; Братусь, 1984; Пятницкая, 1986; Krampen, 1978; Kiifner, 1984] отмечается и роль психической ригидности, хотя понимается она по-разному, в качестве компонента этих способностей.

Нередко больной алкоголизмом, отмечает И.П. Пятницкая (1986, 382), очень быстро утрачивает адаптационную пластичность психики. Б.С. Братусь (1984) пишет о косности «алкогольного мировоззрения», которое, на наш взгляд, включает не только «неспособность осваивать новое и шаблонность в профессиональной деятельности, но и рутинность мышления, косность в привычках, снижение интеллектуальной инициативы, творческого потенциала» [Иванец, Игонин, 1983], но и «нравственную неподвижность». И это «алкогольное мировоззрение» проявляется, прежде всего, «в полной неспособности сделать выводы из практики» [Копыт, Сидоров, 1936, 34] и оказывается поэтому настолько ригидным, что исключительно трудно поддается психокоррекционному и психотерапевтическому воздействию [Братусь, 1984; Розовский, 1986; Krampen, 1978].

Не меньшее значение имеет эта проблема и на стадиях формирования алкоголизма, а значит, и его профилактики, что видно из тех работ, где указывается на наличие черт ригидности в структуре личности и поведении будущего больного алкоголизмом [Ураков, Куликов, 1977; Братусь, Сидоров, 1984].

Таким образом, в исследованиях, посвященных клинико-психологическим проблемам алкоголизма, среди неадаптивных черт личности называется и ригидность, хотя авторы на ней специально и не останавливаются. Важным моментом представляется указание на отрицательную ее роль на всех стадиях формирования и терапии алкоголизма.

Вместе с тем, в рассмотренных работах давалось разное толкование психической ригидности, и она относилась к разным сферам личности больных алкоголизмом: к свойствам нервных процессов [Ураков, Куликов, 1977] либо к качествам характера - «как стремление к старому» [Короленко, Завьялов, 1987].

По мнению исследователей, изучающих личностные особенности больных алкоголизмом, отдельные типы заострения личности при данном расстройстве встречаются с разной частотой. Чаще бывают синтонный, неустойчивый, астенический и возбудимый типы, реже - дистимический, истерический и шизоидный. Неустойчивые личности отличаются особой подверженностью внешним влияниям. Иногда эти больные полностью зависимы от непосредственного окружения. Больные отличаются беззаботностью, оптимистическим настроением. Черты психического инфантилизма (внушаемость, незрелое мышление) могут сочетаться с некоторой умственной ограниченностью. Все это способствует появлению асоциальных тенденций в соответствующем окружении. Тем более, что обычно такие больные достаточно общительны и могут уживаться с самыми различными людьми.

Итак, анализ отечественной и зарубежной литературы свидетельствует о заметно растущем в последние годы интересе к проблеме психической ригидности и в контексте психопатологии. Этот интерес более заметен и глубже в исследованиях неврозов, где психическая ригидность привлекается в качестве одного из механизмов, а также шизофрении как одной из характеристик личности и поведения больных. В значительно меньшей степени она встречается при описании и объяснении других нервно-психических расстройств.

Таким образом, в психологической и медицинской литературе имеются данные о том, что психическая ригидность оказывается преимущественно неблагоприятным фактором, лежащим в основе этиологии и патогенеза нервно-психических расстройств. Внушаемость как особенность личности, так или иначе, сопровождает ригидность при данных заболеваниях.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бехтерев В.М Внушение и его роль в общественной жизни.- СПб.: Питер, 2001.- 348 с.

2. Залевский Г.В. Фиксированные формы поведения индивидуальных и групповых систем (в культуре, образовании, науке, норме и патологии).- М: Томск, 2004.- 460 с.

3. Малкина-Пых И.Г. Психосоматика: Справочник практического психолога.- М., 2005.- 992 с.

4. Психотерапевтическая энциклопедия Б.Д. Карвасарского. - СПб.: Питер, 1998. - 743 с.

5. Середина Н.В., Шкуренко Д.А. Основы медицинской психологии: общая, клиническая, патопсихология.- Ростов н/Д, 2003.- 512 с.