Экзистенциально-образный подход консультирования в ситуации утраты

Необходимость помощи людям, переживающим потерю своих близких, является столь очевидной, сколь неизбежной является смерть. Человечество за время своей истории накопило огромный арсенал средств, облегчающих душевное и физическое состояние человека, столкнувшегося лицом к лицу с этой неизбежностью. Однако чтобы понять, какого рода помощь требуется в данной ситуации, нужно определить, что же это такое – человеческое горе.

Осторожно приближаясь к феномену горя с психологической точки зрения, не трудно выделить внешний и внутренний план этого явления. Во внутреннем мире человека горе, в первую очередь, проявляется в виде острой душевной боли, находящейся на грани переносимости. Она может быть как представленной в сознании человека, так и вытесненной в бессознательные слои психики. Подобная реакция возникает на ситуацию, разворачивающуюся во внешнем плане, которую Ф.Е. Василюк определил как ситуацию «невозможности» - тогда, когда ничего нельзя вернуть и исправить. Именно эти признаки отличают горе от других жизненно-психологических феноменов.

Сильная физическая боль для человека всегда является сигналом того, что организм находится в опасности. И чем сильнее боль, тем о большей опасности она предупреждает. Травмы, связанные с потерей конечностей или поражением жизненно важных органов, сопровождаются болью, выходящей за пределы физической переносимости. Нечто подобное можно отнести и к боли душевной. Чем более близкого, а значит, и более необходимого человека мы теряем, тем выше степень боли и острота нашего горя. Необходимо отметить, что реакция горя также возможна и на потерю любой другой субъективно жизненно важной ценности, будь то крушение идеалов или потеря любимого шарфа. Возможность подобной амплитуды подробно рассмотрена Ф.Е. Василюком в работе «Жизненный мир и кризис: типологический анализ критических ситуаций». Это значит, что содержание каждой ситуации окрашивается личными ценностями и смыслами конкретного человека, с помощью которых позднее «невозможность» возникшего положения должна трансформироваться в «возможность». Именно этот процесс в психологии назван «работой горя».

Таким образом, психотерапевтические задачи консультирования человека, переживающего потерю любой жизненно важной ценности, будут располагаться как в аффективных, так и в когнитивных уровнях психики. Особое значение имеет поддержание баланса между этими уровнями. Аффект должен быть прожит, ситуация должна быть осмыслена. Особую роль в этих процессах играет необходимость формирования активной, осознанной позиции человека. Именно в этом случае у него появляется возможность «вынырнуть» из своего горя.

В качестве средства для решения обозначенных задач, нами предлагается использование экзистенциально-образного подхода. Экзистенциальное направление в психотерапии наиболее подробно разработано американским психотерапевтом Ирвином Д. Яломом. В работе «Экзистенциальная психотерапия» автор выделяет структурные границы, теоретические основы, а также технические приёмы данного направления. Определяя экзистенциальную психотерапию как динамический подход, фокусирующийся на базисных проблемах существования индивидуума, в качестве основного конфликта, являющегося двигателем развития личности, И. Ялом предлагает рассматривать конфронтацию индивидуума с данностями существования. Он выделяет четыре конечные данности: смерть, свобода, изоляция и бессмысленность, обозначая их как неизбежную составляющую бытия. К. Ясперс, также говоря о неизбежных для человека данностях бытия, в качестве таковых выделяет страдание, смерть, борьбу, вину и случайность. Так же, как и И. Ялом, автор говорит о необходимости и неотвратимости столкновения человека с этими данностями. Подобный взгляд мы встречаем у А. Лэнгле, характеризующего экзистенцию как запрос бытия к человеку. Запрос, призывающий личность занять определённую позицию в отношении себя, окружающего мира и своего существования в этом мире. При этом автор отмечает, что чем глубже человек соотносится с данностями бытия, тем более он становится «самим собой». А. Лэнгле, анализируя состав этих данностей, подразделяет их на четыре категории относя их к:

- Внешнему миру, его условиям и возможностям;

- К жизни, то есть человеческой природе во всей её витальности;

- К бытию самим собой;

- К будущему с его требованием действий внутри систем взаимосвязей, в которых человек находится и которые создаёт.

Представленных авторов объединяют, как минимум, несколько моментов: во-первых, схожий по составу перечень «конечных», «жизненных» данностей бытия, во-вторых, мнение о неизбежности и необходимости конфронтации индивидуума с этими данностями. Соответственно, конфронтация предполагает сознательное выделение позиции человека по отношению к этим данностям.

Таким образом, мы можем говорить о том, что экзистенциальный подход своими теоретическими основами предполагает возможность работы с проблемами, затрагивающими ситуации столкновения человека со смертью. Действительно, что может быть определённее в своей реальности и неизбежности, чем смерть? Уже в детстве вместе с осознанием своей жизни маленькому человеку приходится сталкиваться и с осознанием своей смерти. При среднестатистической, более или менее благополучной ситуации развития, у ребёнка появляется возможность на долгие годы спрятаться от этого пугающего знания за ограду психологических защит. И тогда он, признавая жизнь, исключает из поля своего сознания смерть. Однако реальность бытия, требуя от нас как физического, так и психологического роста предъявляет ситуации, когда мы сталкиваемся со смертью «лицом к лицу». Теряем близких или познаём границу между своим бытием и небытием. Подобные ситуации являются для человека запросом, задачей, предполагающей формирование индивидуумом аутентичной позиции в отношении смерти.

Приверженцы экзистенционального подхода в психотерапии на основе своих наблюдений и теоретических обобщений говорят о конфронтации человека со смертью как о шансе его личностного роста. И. Ялом, описывая опыт работы с онкологическими больными в терминальной стадии, отмечает такие внутренние перемены пациентов, которые можно охарактеризовать именно как личностный рост. Больные упоминали об изменении жизненных приоритетов, о чувстве освобождённости. Также говорилось об обострении переживания жизни в настоящем, о более глубоком, чем до болезни, контакте с близкими, кроме того, отмечалось уменьшение страхов, связанных с межличностным общением. Однако подобные изменения происходят с человеком только в случае его сознательного отношения к смерти, в случае мужественного признания конечности жизни, вообще, и конечности своей жизни в этом мире, в частности. Подобные трансформации личности становятся возможными в процессе, если можно так выразиться, полного «проживания смерти», проживания всего спектра чувств и состояний, связанных с этим экстремальным опытом. Однако зачастую в реальной психологической практике мы встречаемся с явлениями «отказа» от части или всего опыта, связанного с ситуацией смерти. Подобное положение вещей не отвечает требованиям глубокого «хорошего», по определению А. Лэнгле, бытия: «Быть живым означает – плакать и смеяться, ощущать радость и горе, проходить через приятное и неприятное… Насколько сильной может быть наша радость, настолько же глубоким – страдание. Амплитуда эмоциональности в одинаковой степени распространяется в обоих направлениях, и не существует какой-либо предварительной «договорённости», согласны ли мы с тем, что жизнь такова, и с теми страданиями, которые выпадают на нашу долю». Только полнота переживания своего жизненного опыта без купюр и рецензий позволяет человеку как выявить свою истинную сущность, так и соотнести её с миром. Сложность и неоднозначность подобного положения сформулировал Сэрлз, говоря о том, что: «Пациент не может смотреть в лицо смерти, пока не является целостной личностью, однако, лишь глядя в лицо смерти, он может стать по настоящему целостной личностью».

Рассмотрев некоторые положения экзистенциальной психотерапии и их применение в работе с ситуациями столкновения человека со смертью, стоит отметить, что набор технических приёмов обеспечивающих консультирование в этом направлении, может быть достаточно обширен. На наш взгляд, плодотворным является сочетание экзистенциальных основ с принципами и методами имаготерапии.

Работа с образами является настолько универсальным методом, что описание его применения мы можем встретить практически во всех современных психотерапевтических направлениях. Восходя своими корнями к психоанализу З. Фрейда, получая теоретическое развитие в работах А. Адлера и К. Юнга, на сегодняшний день метод работы с образами представляет собой множество вариантов и модификаций. Однако все они базируются на основных постулатах, а именно на том, что образ является продуктом психической деятельности человека отражающий как ее сознательный, так и бессознательный компоненты. Человеку отводится роль творца и активного участника работы с образами, посредством которой он, во-первых, получает доступ к содержанию своего бессознательного (тогда, когда образы возникают спонтанно), во-вторых, становится способным влиять на своё психическое состояние (произвольное продуцирование и трансформация образов). Таким образом, принципы имаготерапии отвечают экзистенциальному положению о необходимости активной, творческой позиции человека к любым проявлениям своего бытия. Кроме этого, работа с образами позволяет личности установить диалогический обмен со своим внутренним миром, что, по мнению А. Лэнгле, является, наряду с диалогичностью по отношению к внешнему миру, необходимым средством достижения исполнения экзистенции.

Психологическое консультирование человека, пережившего смерть другого или оказавшегося на краю собственной жизни, зачастую предполагает необходимость работы с крайними состояниями, такими, как горе утраты и страх смерти. В рамках представленной статьи нам бы хотелось продемонстрировать эффективность использования экзистенциально-образного подхода именно в работе с горем связанным со смертью близкого человека. В качестве примера будет приведён случай консультирования молодой женщины, пережившей смерть своей новорождённой дочери.

Наталья обратилась за помощью через несколько месяцев после выписки из роддома, где ей пришлось пережить рождение мёртвой девочки. Младенец был вторым желанным и ожидаемым ребёнком в семье. Женщина жаловалась на плохой сон, чувство отстранённости от жизни, переживала, что не может уделить достаточного внимания старшей дочери, но основу жалобы составляли приступы отчаяния. Клиентка говорила о том, что в эти моменты абсолютно не способна к какой либо деятельности, испытывает острое чувство горя и психологического страдания. В ходе обсуждения выяснилось, что, несмотря на некоторую «размытость» случаев возникновения приступов отчаяния (порой, глубокое страдание приходило в ответ на незначительную жизненную ситуацию), Наталья видела их первопричину в своём переживании смерти младшей дочери. Однако обычные, бытовые способы разрешения подобной ситуации, такие, как сознательное переключение в другое жизненное русло или упование на то, что «время лечит», не приносили желаемого облегчения. Все попытки наладить свою жизнь и пережить смерть дочери приводили к навязчивым мыслям о ней.

Для клиентки потеря собственного ребёнка была первым опытом столь близкого столкновения со смертью. Но специфика этого случая заключалась в том, что переживания матери были наполнены особой горечью от нереализованной, несостоявшейся, непрожитой жизни её дочери, а также горечью от неслучившихся отношений матери со своим ребёнком. Рассматривая сложившуюся ситуацию, нетрудно прийти к выводу, что работа горя молодой женщины остановилась в острой стадии. На смену которой, по мнению Ф.Е. Василюка, должен прийти период согласованности двух реальностей – до потери и после. «…Что самое важное в исполненном акте острого горя: не сам факт этого болезненного отрыва, а его продукт. В этот момент не просто происходит отделение, разрыв и уничтожение старой связи, как полагают все современные теории, но рождается новая связь. Боль острого горя – это боль не только распада, разрушения и отмирания, но и боль рождения нового. Чего же именно? Двух новых "я" и новой связи между ними, двух новых времен, даже – миров, и согласования между ними». Однако, возможно, именно субъективная «разряженность» совместной реальности матери и ребёнка, а также объективные обстоятельства рождения уже мёртвой девочки в роддоме и невозможность осуществления полноценного прощания, привели к остановке в работе горя. В ходе беседы Наталья осознала, что не готова отказаться от своей боли по утрате дочери, так как для неё это обозначало отказ от самого ребёнка. Подобная ситуация вполне объяснима, ведь боль была почти единственным чувством, наполняющим их недолгое совместное бытие. Исходя из представленного анализа, нами были выделены следующие задачи: во-первых, необходимо было максимально наполнить общую реальность матери и ребёнка, во-вторых, помочь матери ретроспективно, полноценно пережить смерть дочери и прощание с ней, погрузившись во всю гамму переживаний. Для решения этих задач, на наш взгляд, наилучшим образом подходил метод имаготерапии.

Далее в ходе нескольких сеансов молодая женщина погружалась в переживание своей беременности, проживая её этап за этапом и наполняя образы новыми смыслами и содержанием, исходя из контекста реальной совместной жизни её и ребёнка.

Более подробно хотелось бы описать работу, связанную с моментом прощания матери с умершей дочерью после её рождения. Стоит отметить, что Наталья не сразу согласилась с необходимостью прохождения в работе через это событие. Давали о себе знать механизмы защиты, с одной стороны, ограждающие от травмирующих состояний, с другой, способствующие накоплению этих негативных эмоций. Сама клиентка говорила о том, что боится работать с горем: «Ощущение, что вырвется что-то ужасное». Однако общая динамика психических процессов, заданная предыдущими встречами, привела к ослаблению защит. И в начале одной из консультаций женщина сказала что, больше не может «носить это в себе». Как и на предыдущих встречах, Наташе было предложено, достигнув расслабленного состояния, визуализировать образы, отражающие картину рождения мёртвой дочери. После подробного описания клиентке была представлена возможность внести коррективы в развитие событий внутри образа, исходя из своих желаний и потребностей. Именно тогда был сломлен барьер, и клиентка, представив, как она обнимает тело своего ребёнка, смогла полностью погрузиться в переживание горя по утрате дочери. Нужно отметить, что в ходе реальных событий у женщины не было такой возможности. На данном этапе работы с образом, когда степень погружения клиента становится столь глубокой, что приравнивается к реальным переживаниям, роль и ответственность консультанта за процесс многократно возрастает. Задачей психолога становится способствование наиболее полному проживанию человеком воссозданных в образе событий со всей гаммой сопутствующих чувств, то есть помочь человеку восполнить то, что было упущено ранее. Завершая работу с образами, женщина визуализировала, а, по сути, прожила сцену прощания и похорон своей девочки, наполнив её тем содержанием, которое отвечало желаниям её горюющего сердца.

Таким образом, обретая общую реальность с умершей дочерью, тем самым, обеспечив «строительный материал» для памяти о ней, а также полноценно пережив горе утраты, Наташа смогла перейти на следующий этап, выделив своё второе «Я» - «Я» стороннего наблюдателя, способного помнить о своей дочери без боли.

Следующим этапом в консультировании стал этап формирования собственной, аутентичной позиции клиентки к смерти как части бытия. Только личный опыт конфронтации человека со смертью даёт ему шанс за толстым слоем присвоенных мнений и оценок выделить то, что соответствует только его истинной сущности, чтобы затем предъявить эту сущность миру. На основе своего мироощущения, своего бытия, наша героиня смогла найти для себя смыслы пережитого ею горя. Понять и прочувствовать ценность, пусть короткой, но случившейся, осуществившейся жизни её дочери, научилась вспоминать без боли время их совместного бытия и, самое главное, - научилась жить, присутствуя в каждом мгновении своей реальности.

Один человек стоял на высоком холме. Он смотрел в небо, а над ним высоко-высоко тянулась бесконечная вереница белых птиц. Пролетая над холмом, они роняли к его подножию алые невероятно красивые цветы. И человек, глядя на этот бесконечный дождь, плакал. Его сердце переполнял восторг жизни - как благоухание летящего бутона и горе смерти - в шорохе опавших лепестков под ногами. Тогда человек понял, что значит жить.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ленгле А. (2003) Психотерапия – научный метод или духовная практика // Московский Психотерапевтический журнал, №2

2. Ленгле А. (2001) Экзистенциальный анализ – найти согласие с жизнью// Московский Психотерапевтический журнал, №1

3. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия / Пер. с англ. Т.С. Драбкиной. - М.: Независимая фирма «Класс», 1999.

4. Стюарт В. Работа с образами и символами в психологическом консультировании / Пер. с англ. Н.А. Хмелик. - М.: Независимая фирма «Класс», 1998.

5. Василюк Ф.Е. Психология переживания. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.